И бились волны простыней В тела нагие…
Пусть в жизни многое больней,
Чем ностальгия,
Чем это чертово клеймо-
Больная память…
Во сне ты все еще со мной,
И я кусками
Пластаю грязь и миражи
Соленой плоти…
Скажи мне что-нибудь, скажи,
А помнишь — плотик,
А помнишь, снег… И мы с тобой…
А помнишь — вечер?
А помнишь — плавилась любовь,
… показать весь текст …

Все очень просто — сначала ты выбираешь небо. И небо в список рекламных акций включает все — оно смеется, станцуем, детка, станцуем, бэйба, и теплый ветер по переулкам тебя несет. Ты привыкаешь глядеть на землю с лихим прищуром, ты привыкаешь к тому, что грозы тебе поют, как божья птичка, живешь от флэта до перекура, поэт обязан, нахлынут горлом, и вери гут.
Ошейник сдавит, но это позже, почти не больно. Ты так подсела, что губы сводит от немоты. И ты в строю, но стоишь пока что по стойке «воль…
… показать весь текст …

Да, извини, я сегодня сижу без света. Кончился как-то разом, и все, гуд бай. Бог позвонил — мы встречаемся этим летом. Хочешь застать меня — в августе приезжай. Ладно, мы оба в будущее не верим. Как утверждают — творческий взгляд на мир. Все отнимает поиск зеленой двери, смысла, абсента, безумия и взаймы. Свет не включают. Это конец, пожалуй. Грустная сказка, затянутая петля…
Ты не узнаешь, как я к тебе бежала.
Как я просила, господи, унижалась,
Как я… Прости. Я все-таки не сдержалась. Трудно держаться в границах небытия. Ты принимай меня — только не слишком часто, капель по восемь, вечером, натощак. И навести меня. Двадцать седьмой участок, за поворотом… Впрочем, не навещай.