* * *
Воскресшая печаль слетает со стиха,
Омытая слезой, дыханием согрета —
Как много светлых чувств в познании греха,
Как много красоты в раскаяньях поэта!
Слова кружат впотьмах и, отдаляя сон,
Поют лишь для себя понятные мотивы
О том, что мир несёт существенный урон
В размытости своей конечной перспективы.
Он катится, как тот бильярдный белый шар,
Удар принявши в лоб, вдруг находящий лузу,
И вылетевший дух, как маленький комар,
Пытается найти себе и кров, и музу.
Слова кружат впотьмах и нарушают строй
Исполненных любви торжественных созвучий —
В задумчивой тоске, в забытый час ночной
Воскресшая печаль плывёт под видом тучи.
Нет, не услышит мир, за тишью гробовой,
Стенания души и праведной, и грешной —
Над крышами домов, бескрайнею рекой,
Воскресшая печаль плывёт во тьме кромешной.
Лишь лампочки спираль, под твердью потолка,
От ужаса дрожит в истерике накала.
Ей вторит, в унисон, усталая рука,
Сжимая пустоту допитого бокала.
И первая любовь, увядшая давно,
Забвенье обретя, молчит, не проклиная
Весь этот бренный мир, в котором лишь вино
Способно длить обман, рассудок отравляя.
Поют слова впотьмах и нарушают строй,
Исполненных любви, торжественных созвучий;
Давай споём и мы под горькою луной,
Пока ещё печаль плывёт под видом тучи,
И раненая ночь, утратившая прыть,
Купается в пруду (кому какое дело),
И бабочка летит, и «быть или не быть»,
Вернее «быть пока», твердит душа несмело,
И женщина в слезах, устав от тысяч «нет»,
Взирает на луну, как кошка Элиота,
И движется звезда по небосклону лет,
И радостно-горька улыбка идиота.
Июнь 2003