«С тех пор, как я была замужем, я только и делала, что читала… целый год я читала одни романы;но когда они стали мне надоедать, я случайно напала на письма г-жи де-Севинье…Когда я их проглотила, мне попались под руку произведения Вольтера;после этого чтения я искала книги с большим разбором…
К концу осени императрица перешла в Зимний дворец… Каждый вечер весь наш двор собирался у нас;тут играли в разные игры или бывали концерты;два раза в неделю бывало представление в Большом театре, который был тогда напротив Казанской церкви. Одним словом, эта зима (1746−1747г)была одной из самых веселых и наиболее удачных в моей жизни. Мы буквально целый день смеялись и резвились…
Незадолго до поста… мне объявили о смерти моего отца, которая меня очень огорчила. Мне дали выплакаться в течение недели, но по прошествии… императрица приказывает мне перестать, что мой отец не был королем. Я ответила, что это правда, что он не король, но что ведь он мне отец… Наконец постановили, что я выйду в следующее воскресенье и буду носить траур в течение шести недель… Несколько дней спустя Чоглокова (статс-дама Елизаветы приставленная ею к невесткеА.П.)пришла мне сказать, что императрица узнала от графа Бестужева, которому Санти передал это письменно, будто я ему сказала, что нахожу очень странным, что послы не выразили мне соболезнования по поводу смерти отца… Я ей сказала, что если граф Санти сказал или написал, что я ему сказала хоть что-нибудь похожее на подобный разговор, то он недостойный лжец, что мне ничего подобного и в голову не приходило… Через несколько дней граф Санти подослал ко мне кряду несколько лиц, между прочим, камергера Никиту Панина и вице-канцлера Воронцова, чтобы сказать мне, что граф Бестужев принудил солгать его… Графу Бестужеву все были подозрительны и (он)любил сеять и поддерживать разлад всюду, из боязни, чтобы не сплотились против него. Несмотря на это, все взгляды сходились на ненависти к нему, но это ему было безразлично, лишь бы его боялись.»