Не твердили им: Душу русскую не буди,
Пистолеты почитая за аргументы.
Я — отныне сестра любого, кто на груди
Завязал Георгиевскую ленту.
Для того, кто судьбу народа
бросает в юз,
Нет уже ничего святого на этом
свете.
Я живу с раскалённым сердцем и не боюсь
Никого, кто придёт послушать
восточный ветер.
Пусть получит сталь, которую он искал,
Всякий грубый юнец, что сеет
вокруг руины,
Пусть оскаленно называют меня
«москаль»,
Я горжусь, что ношу с собою
такое имя.
Им неведомы ни сочувствие, ни вина,
И от ярости ворот делается
узким.
Ты же знаешь, насколько сильно
болит война,
Если полно её прочувствовать
сердцем русским…
Ну, а коли они потянут тебя на дно
Да начнут свои крики, выстрелы и сирены, —
Обрати мою кровь в Голицынское
вино,
Напои меня ароматом своей
сирени,
И тогда сквозь сплошные стены
дождей твоих,
Через запах палёной обуви и резины,
Обещаю, мой брат,
отстреливаться за двоих,
И сражаться, покуда полные
магазины.
Моя Георгиевская лента слепит
глаза,
Золотится на солнце, — враг
оттого и сердится,
Что сегодня каждый, кто её завязал, —
Привязал её прямо к сердцу.