Сказка 1
В этот день царю вырвали зуб. Он сидел печальный, теребил мантию и смотрел мимо шута, который делал все возможное.
— Бум-бум-бум-бум-бум!
Говорил шут, ударяя бубном в наиболее неприличные участки своего тела.
— Бум-бум! Смейся, царь! Неужто не смешно?
— Смешно, Сеня.
Грустно отвечал царь.
— Повешу я тебя, Сеня.
— Смотри, царь!
Шут проглотил шарик, напрягся, снял штаны и вынул целеньким.
— Свинья ты, Сеня.
Сказал царь.
— Пять лет тебя держу, и все пять лет ты одним шариком пользуешься.
— А сам?
Помолчав, спросил шут.
— Чего сам?
Не понял царь.
— Бумаги туалетной из Голландии понавыписывал и указы на ней строчишь!
Ехидно сказал шут. Бубенчики его обидно зазвенели.
— Импортер!
-Поливку огородов кто спьяну запретил?
-Перед послами на полу кто растянулся?
-Корону в дырку кто уронил?
Царь молчал. Правда не колола ему глаза, так как челюсть болела сильнее. Но шут выступил с критикой и обязан был за нее поплатиться.
Этим же вечером шута хоронили. За гробом шел безутешный царь. В руках его была затасканная подушечка с наградами. Наград было много, все больше прищепки и пуговицы, среди которых единственная собачья медаль смотрелась орденом.
Сзади плелись с постными рожами знать, воины, круглолицее от постоянного радения духовенство и обезумевшая от корсета царица.
Шут лежал в гробу серьезный и вполголоса давал последние советы.
— Державу бди!
Бормотал он, капая свечкой на руки.
— Врагов — в шею! Лучшее — детям! Запомнил?
— Помню!
Рыдая, говорил царь. — Один ты у меня был! Один! Что же это, люди?! Лучших хороним! Лучших!
— Спасибо.
Всхлипывал шут, сморкаясь в саван.
— Мог бы и при жизни.
За околицей царь ткнул пальцем в первую попавшуюся яму.
— Здесь!
Шута вывалили из гроба. Он скатился в яму, знать сняла шапки, воины посуровели, духовенство икнуло.
— Прощай, друг!
Скорбно сказал царь.
— Прощаю.
Пробурчал шут, устраиваясь щекой на венке.
— Салют!
Скомандовал царь. Воины пальнули. Духовенство с испугу бабахнуло еще громче.
Царица поморщилась, но от обморока воздержалась. Царь бросил на спину шуту горсть земли, задумчиво поглядел на звезды, и процессия удалилась.
А шут поворочался в могиле, помолился за упокой и заснул. Впереди была бурная ночь:
-ему предстояло воскреснуть,
-явиться во дворец в объятия ошалевшего от радости царя, -
-напиться с ним до зеленых соплей и маленьких чертей, которых видели оба и оба не боялись,
-и всю ночь орать с колокольни похабные песни.
Царь же, несмотря на лета, был еще очень бодрый мужик и после пятнадцати ковшиков целых два часа мог стоять на четвереньках и материться в рифму.
Шуту отставать было не положено. Поэтому он тихо спал и набирался сил.