Она пришла. Худая, словно тень.
Скользнула к дому, поборов свой страх.
Ночной кошмар, забыв, про то, что день,
Пришла и встала рядом, в двух шагах.
Глаза горят от голода огнём.
Зверь, что всегда вдали жил и в глуши…
Рискнула, подошла не ночью — днём,
А рядом с ней котята — малыши.
Она, за шкирки их к моим ногам
Сложила и, упала, вдруг, без сил.
— Тебе я верю и детей отдам.
Спаси! — тоскливо взгляд её просил.-
Их выкормить смогла бы и сама,
Да, порван бок мой был, на днях, в борьбе…
Наверное, их мать сошла с ума, но…
Почему-то верю я тебе.
Я месяц малышей её кормил,
Давал кусочки мяса и яйцо,
Пантеру — мать их, наш ветврач лечил.
Она смотрела прямо нам в лицо.
Терпела боль и, сдерживая рык,
Своих котят лизала, день и ночь…
Потом ушла, забрав детей своих,
Выходит, мы сумели ей помочь.
Я видел их потом всего лишь раз,
Однажды, ещё солнце не взошло,
Сверкнули в темноте три пары глаз…
Что-то упало к двери тяжело.
Мне на крыльцо загрызенную дичь
Пантеры ночью тёмной принесли.
Я до сих пор их не могу забыть…
Хоть годы с той поры уже прошли.
(Лана Лэнц)