Очень странно, но я тебя больше не слышу.
То есть слышать-то слышу. Понять — не могу.
Словно заняты кем-то привычные ниши,
словно я на другом, на чужом берегу.
Ты ведь рядом, ты близко. Ты чувствуешь, дышишь,
точно так же встречаешь закат и зарю…
Ты не то что б меня совершенно не слышишь,
просто в толк не возьмешь всё, что я говорю.
И пускай мы звучим даже громче и звонче —
ничего не вернуть. Перерезана нить.
Мы играем в испорченный наш телефончик,
не пытаясь хоть что-то в игре изменить.
И фальшивя в любой, самой простенькой ноте,
запирая сердца, как на ключ — кабинет,
мы общаемся, словно в былом анекдоте:
— А в цеху его нет?
— Овцехуева нет.