Здесь небеса белее снов висят на вороте зимы,
снегов полуденных альков достал до краешка земли.
Цепляют головы дерев за облака овечьих форм
и в белобрысом январе клубникой зреет светофор.
Поблёк природы макияж, друзья проходят сквозняком
…а память — рваный саквояж с протёртым и дырявым дном.

Куст за окном взял от зимы отсрочку, листвой обвит, причудливо завит.
В коротком мэйле путаются строчки и вязнут на проталинах любви.
Январь плывёт в кокосовой истоме в белёсых снах на шапках облаков,
и небо перламутровое тонет в молочной первозданности снегов.
Искрится солнце, что хрустальной брошкой приколото на ворот января,
а жизнь летит в открытое окошко ещё одним листком календаря. Пусть у тебя свирепствуют морозы, застывшее стекло остывший чай,
и пачка сигарет — дневная доза, чтобы убить здоровье и печаль.
Но в каждой жизни, самой чёрно-белой, присниться могут вдруг цветные сны…
… На землю небеса крошатся мелом и стелются позёмкой седины…

Сохраню эту встречу и гулкие вопли сирен.
Солнце медленно прело, сжимаясь в сухой апельсин.
Триста лет состраданья в глазах петербургских трущоб,
никогда не забуду как приторно пахла сирень.
Как плутали слова, как земля замерла на оси…
я всё это запрячу — зарою надёжнее, чтоб
из ажурных морщинок твоих и напрягшихся жил
карту памяти сделать с пометкой - «сердечный тайник»,
и в песочных часах по минутам просеивать жизнь,
жизнь — в которую ты золотою песчинкой проник.

Здесь солнце сохнет рыжей курагой
и воздух до беззвучья горло сушит.
Здесь начинаешь принимать врагов,
друзей внезапно прекращаешь слушать.
Здесь небосклон так звёздами залит,
что даже ночь не в силах спрятать тени.
Здесь хочется бежать на край земли,
чтоб наконец уже накрыла темень.
Здесь даже похвала в родных устах
становится сухой горбушкой хлеба.
Здесь на созвездье Южного Креста
распято в муках северное небо.

Сомлели тело разум и душа, а воздух сотрясает каждый листик;
и если бы сумела не дышать, щекой ласкать деревьев тонких кисти,
тогда бы кожей щупала кору, пускала свежесть веток между пальцев,
и вышивала солнцем на ветру, как вышивают золотом на пяльцах
… Такая тишина стоит вокруг, что закричать захочешь, но не сможешь;
и если здесь произнесётся звук, то от него и Ты оглохнешь, Боже…