Здесь небеса белее снов висят на вороте зимы,
снегов полуденных альков достал до краешка земли.
Цепляют головы дерев за облака овечьих форм
и в белобрысом январе клубникой зреет светофор.
Поблёк природы макияж, друзья проходят сквозняком
…а память — рваный саквояж с протёртым и дырявым дном.

Куст за окном взял от зимы отсрочку, листвой обвит, причудливо завит.
В коротком мэйле путаются строчки и вязнут на проталинах любви.
Январь плывёт в кокосовой истоме в белёсых снах на шапках облаков,
и небо перламутровое тонет в молочной первозданности снегов.
Искрится солнце, что хрустальной брошкой приколото на ворот января,
а жизнь летит в открытое окошко ещё одним листком календаря. Пусть у тебя свирепствуют морозы, застывшее стекло остывший чай,
и пачка сигарет — дневная доза, чтобы убить здоровье и печаль.
Но в каждой жизни, самой чёрно-белой, присниться могут вдруг цветные сны…
… На землю небеса крошатся мелом и стелются позёмкой седины…

Сохраню эту встречу и гулкие вопли сирен.
Солнце медленно прело, сжимаясь в сухой апельсин.
Триста лет состраданья в глазах петербургских трущоб,
никогда не забуду как приторно пахла сирень.
Как плутали слова, как земля замерла на оси…
я всё это запрячу — зарою надёжнее, чтоб
из ажурных морщинок твоих и напрягшихся жил
карту памяти сделать с пометкой - «сердечный тайник»,
и в песочных часах по минутам просеивать жизнь,
жизнь — в которую ты золотою песчинкой проник.

Здесь солнце сохнет рыжей курагой
и воздух до беззвучья горло сушит.
Здесь начинаешь принимать врагов,
друзей внезапно прекращаешь слушать.
Здесь небосклон так звёздами залит,
что даже ночь не в силах спрятать тени.
Здесь хочется бежать на край земли,
чтоб наконец уже накрыла темень.
Здесь даже похвала в родных устах
становится сухой горбушкой хлеба.
Здесь на созвездье Южного Креста
распято в муках северное небо.

*Утро*

Шаманская звучит свирель сверчка и капает с подсолнухов Ван Гога
медовый эликсир хмельного сока, которым набухают облака.
Узорчатым сплетеньем тонких крыльев раскрылся яркий веер стрекозы,
траву щекочут капельки росы, заваренные горсткой звёздной пыли.
Завешен запад тучами из ситца, в цветное кимоно одет восток;
как бабочка — таинственный цветок, что телом насекомого томится.

*Вечер*

Слышны сухие голоса цикад, вновь оседает день за горизонтом;
и, разорвав небесную аорту, струится ярким пламенем закат.
Деревья опьянели, речка дремлет, по небу разливается кагор…
… показать весь текст …

Сомлели тело разум и душа, а воздух сотрясает каждый листик;
и если бы сумела не дышать, щекой ласкать деревьев тонких кисти,
тогда бы кожей щупала кору, пускала свежесть веток между пальцев,
и вышивала солнцем на ветру, как вышивают золотом на пяльцах
… Такая тишина стоит вокруг, что закричать захочешь, но не сможешь;
и если здесь произнесётся звук, то от него и Ты оглохнешь, Боже…

Смотри на этот небосвод, на край земли за горизонтом,
в него впадают устья вод, на нём меняются сезоны.
Вся зыбкость жизни, зябкость дней отражены на небосклоне;
и облака — табун коней пастух на север ветром гонит.
Смотри на этот небосклон, где звездопад цветёт как вереск,
когда ты видишь пятый сон — созвездье рыб идёт на нерест.
Смотри на этот небосвод, на мостик радуги изящной;
вкушай закат, смакуй восход и… размышляй о настоящем.

Эта зимняя стужа глядит исподлобья,
колкой чёлкой метели вонзается в душу.
Заморозила страхи, бессонницу, злобу.
бьётся солнце о лёд, словно рыба о сушу.
Бьются мысли о память. а прошлое в судьбах
ледоколом застряло в проливе сердечном.
Говорят, что с годами никто не осудит,
но от этого мне не становится легче.