Откуда пошли ругательства.

БЛЯДЬ

Это «нехорошее» слово за последнее время уже фактически легализовалось и в прессе, и в литературе, хотя мне до сих пор как-то неловко набирать его без стыдливого многоточия. Однако в контексте данной статьи ставить точки бессмысленно, и вы сейчас в этом убедитесь.

Начнем с того, что употребление этого слова в Древней Руси никакого дискомфорта не вызывало. А православные священники — люди, вроде бы неприличия не приветствующие, — употребляли его во всяческих посланиях и поучениях направо и налево.

Вот что писал опальный протопоп Аввакум в Послании царевне Ирине Михайловне Романовой (ок. 1666 г.): «Преудобренная невесто Христово, не лучше ли со Христом помиритца и взыскать старая вера, еже дед и отец твои держали, а новую блядь [Никона] в гной спрятать?» Крепкое словечко использует Аввакум и в «пятой» челобитной царю Алексею Михайловичу (1669 г.): «Что есть ересь наша или сий раскол внесохом мы во церковь, якож блядословят о нас никонияня, нарицают раскольниками и еретиками в лукавом и богомерском Жезле („Жезл правления“ — трактат Симеона Полоцкого, осуждающий старообрядчество — С.К.), а инде и предотечами антихристовыми?». А в толковании протопопом XLIV-го псалма мы встречаем: «Богородицу согнали со престола никонияня-еретики, воры, блядины дети».

Конечно, Никона горячий Аввакум не любил, но зачем уж так материться в челобитных к царствующим особам? И уж совсем неуместным выглядит это слово в Акафисте Богородице, где поется: «проповедницы богоноснии быша волсви… оставиша Ирода яко блядива». Уже гораздо позже, когда слово стало нецензурным, его стали заменять на «буесловяща». Похожее можно встретить и в тексте церковной анафемы, где говорится: «блядословно отвергающего святые тайны Господни…».

Наверно уже все читатели поняли, что слово «блядь» в данном случае не только не является нецензурной бранью, но и вообще не имеет отношения к женщине легкого поведения. Дело в том, что первоначально древнерусский глагол «блядити» значил «ошибаться, заблуждаться, пустословить, лгать». То есть, ежели ты трепал языком наглую ложь (неважно, осознавая это или нет), тебя вполне могли назвать «блядью», невзирая на пол. Так что протопоп Аввакум уличал никонян не в разврате, а в «ереси, лжи, заблуждении». Исследователи считают, что истоки слова лежат в праиндоевропейском корне bhla — «дуть». Сравните с англ. bladder («пузырь», «болтун») или с известным по зарубежным фильмам «bla-bla-bla» («пустая болтовня»).

В это же самое время в славянских языках жило-поживало другое, весьма похожее по звучанию, слово «блудити», которое означало «блуждать» (ср. украинское «блукати»). Постепенно словом «блуд» стали определять не только экспедицию Ивана Сусанина, но и беспорядочную «блуждающую» половую жизнь. Появились слова «блудница», «блудолюбие», «блудилище» (дом разврата). Сначала слова «блядити» и «блудити» существовали обособленно, но постепенно стали смешиваться. Уже Даниил Заточник в XIII веке писал: «Девиця бо погубляет красу свою бляднею, а мужество татьбою (т. е. воровством — С.К.)». Этому способствовала не только схожая фонетика, но и схожесть значений. Женщина-блядь считалась женщиной заблудившейся, сошедшей с истинного пути, как и блядословы-еретики. Да и ныне многие подразумевают под блядством — бескорыстный разврат, а не сознательно-циничную продажу своего тела. То есть, для проститутки множество половых партнеров прежде всего источник заработка, а для бляди — удовольствия.

Но уже к XVIII веку это слово употребляется только в значении «распутство», хотя встречалось и такое забавное понятие, как «честное блядство», под коим понималось флиртование («…глазолюбность, хотя и многия с неучтивой ненависти называют оную честным блядовством»). А в 1830-х слово окончательно переходит в разряд неприличных, нецензурных. Постепенно, как и многие ругательства, оно приобрело также значение эмоциональной вставки, выражающей глубокую досаду — «бля», «бляха-муха» (а в смягченном варианте — всем хорошо известный «блин»). СТЕРВА

«Буду-буду твоей стервою,
Закипит кровь венная,
Буду портить тебе нервы я,
Стерва я, и драгоценная».
(из песни группы «Шпильки», извините за литературные достоинства сего текста)

Сейчас не редкость услышать от женщины: «Да, я — стерва и горжусь этим». Статьями о психологии стерв пестрят все женские журналы, а мужчины, говоря о «стервозности», не вкладывают в это понятие никакого презрительного оттенка. По сути дела, сейчас под стервой понимают полную психологическую противоположность бляди. Если последняя не в силах сдерживать свои сексуальные инстинкты и беспорядочна в половых связях, то стерва, напротив, весьма разборчива и цинична. Это — сексапильная, уверенная в себе женщина, обладающая стальным и трудным характером, которая весьма цинично использует заинтересовавшихся ею мужчин (обычно держа их в напряжении, но не позволяя ничего лишнего).

Всё вышеизложенное — лучшее доказательство того, как забылось и нивелировалось первоначально о-очень грубое и обидное значение этого слова. Хотя каждый, открывший словарь Даля, может прочесть, что под стервой подразумевается… «дохлая, палая скотина», то есть, проще говоря — падаль, гниющее мясо. Вскоре словцом «стервоза» мужчины стали презрительно называть особо подлых и вредных («с душком») шлюх. А так как вредность женщины мужчин, видимо, заводила (чисто мужское удовольствие от преодоления препятствий), то и слово «стерва», сохранив изрядную долю негатива, присвоило себе и некоторые черты «роковой женщины». Хотя о первоначальном его значении нам до сих пор напоминает гриф стервятник, питающийся падалью.

«- Славная она, — говорил он, — у ней всегда можно денег достать. Богата, как жид, может сразу пять тысяч выдать, а и рублевым закладом не брезгает. Наших много у ней перебывало. Только стерва ужасная…
И он стал рассказывать, какая она злая, капризная, что стоит только одним днем просрочить заклад, и пропала вещь».
(Ф. Достоевский «Преступление и Наказание»)

«Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз».
(С. Есенин)

«Жена-стерва — для раздраженья нерва».
(Н. Олейников)

ЗАРАЗА

«Ты отказала мне два раза.
„Не хочу“ — сказала ты.
Вот такая вот зараза
Девушка моей мечты».
(из песни кабаре-дуэта «Академия»)

Девушки бывают разные. Возможно, и на слово «зараза» не все обижаются, но комплиментом его уж точно не назовешь. И тем не менее, изначально это был все-таки комплимент. В первой половине XVIII века светские ухажеры постоянно «обзывали» прекрасных дам «заразами», а поэты даже фиксировали это в стихах.

«Прекрасный пол, о коль любезен вам наряд…
Когда блестят на вас горящие алмазы,
Двойной кипит в нас жар, сугубые заразы!»
(М. Ломоносов)

«С Сореной мне расстаться!
Не зреть ее очей, не зреть ее зараз!»
(Н. Николаев)

«Когда прекрасна мать, а дочь ее урод,
Полюбишь ли ты дочь,
узришь ли в ней заразы,
Хотя ты по уши зарой ее в алмазы?»
(А. Сумароков)

А всё потому, что слово «заразить» изначально имело не только медицински-инфекционный смысл, но и было синонимом «сразить». В Новгородской Первой летописи, под 1117 годом стоит запись: «Единъ от дьякъ зараженъ былъ отъ грома». В общем, заразило так, что и поболеть не успел… Так слово «зараза» стало обозначать женские прелести, которыми те сражали (заражали) мужчин. Церковь все эти бесовские искушения осуждала, и всячески с ними боролась. И кое-чего в этой борьбе добилась, придав слову «зараза» сначала греховный, а затем и оскорбительный смысл. Термин перешел в вотчину медицины, и выражение «заразная женщина» ныне звучит совершенно не соблазнительно.

МЫМРА

«Мы называем ее «наша мымра» (из к/ф «Служебный роман»)

Смысл этого слова, претерпев небольшую трансформацию, ныне практически вернулся к изначальному. «Мымра» — коми-пермяцкое слово и переводится оно как «угрюмый». Попав в русскую речь, оно стало означать прежде всего необщительного домоседа (в словаре Даля так и написано: «мымрить» — безвылазно сидеть дома"). Постепенно «мымрой» стали называть и просто нелюдимого, скучного, серого и угрюмого человека (в основном — женщину). Именно в этом значении адресовал его своей начальнице герой к/ф «Служебный роман». БОЛВАН

«- Я человек маленький, — произнес Болванщик дрожащим голосом, — и не успел я напиться чаю… прошла всего неделя, как я начал… хлеба с маслом у меня уже почти не осталось… а я все думал про филина над нами, который, как поднос над небесами…
- Ну, хватит, — сказал Король Болванщику. — Закругляйся!
- А я и так весь круглый, — радостно возразил Болванщик. — Шляпы у меня круглые, болванки тоже…
- Круглый ты болван, вот ты кто! — сказал Король».
(Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»)

А вот это слово не слишком далеко «ускакало» от своего исконного значения. «Болванами» на Руси называли каменных или деревянных языческих идолов, а также сам исходный материал или заготовку — будь то камень, или дерево (ср. чешское balvan — «глыба» или сербохорватское «балван» — «бревно, брус»). Так что будет весьма грамотно сказать, что и папа Карло, и Микеланджело делали из болванов человека. Вспомним также болван для шляп, болванку снарядов, да и сегодня чистые компакт-диски для записи в народе называют «болванками». Поэтому этимология слова в применении к человеку предельно ясна — «тупой, неотесанный, глупый, невежа». Считают, что само слово пришло в славянские языки из тюркского.

ДУРАК (ДУРЕНЬ)

Сколько знаменитых людей носили фамилии с корнем «дур»! Это и кавалер-девица Надежда Дурова, которая, выдав себя за мужчину, воевала с французами в 1812 г. (помните к/ф «Гусарская баллада»?), и Иван Дурново — один из министров внутренних дел России.

«У старинушки три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак».
(П. Ершов «Конек-Горбунок»)

С этимологией же самого популярного у нас «слабоумного» ругательства дело настолько запутано, что я так и не смог докопаться до истины. Разные исследователи находят истоки этого слова в совершенно разных языках. Одни выводят его из тюркского корня «дур» (стоять) и считают, что «дураками» назывались уже упомянутые нами языческие истуканы. Кстати, в современном турецком языке слово «остановка» звучит именно как «дурак». Другие считают, что в основе «дурака» — литовское durti — «колоть», «жалить», «ударить», которое прошло следующую эволюцию — «ужаленный», «бешеный», «безумный», «глупый». Третьи же считают «дурака» исконно славянским словом, происходящим от глагола «дуть».

Как бы то ни было, одно мы знаем точно — очень долгое время слово дурак обидным не было. В документах XV—XVII вв. это слово встречается в качестве… имени. И именуются так отнюдь не холопы, а люди вполне солидные — «Князь Федор Семенович Дурак Кемский», «Князь Иван Иванович Бородатый Дурак Засекин», «московский дьяк (тоже должность немаленькая — В.Г.) Дурак Мишурин». С тех же времен начинаются и бесчисленные «дурацкие» фамилии — Дуров, Дураков, Дурново…

А дело в том, что слово «дурак» часто использовалось в качестве второго нецерковного имени. В старые времена было популярно давать ребенку второе имя с целью обмануть злых духов — мол, что с дурака взять?
К тому же, в народных сказках Иван-дурак — персонаж хотя и поначалу бестолковый, но в целом — симпатичный, добрый, бескорыстный. И везет ему не в пример больше, чем его расчетливым и практичным братьям.
Вскоре дураками стали называть шутов. А историк Н. Костомаров, описывая уклад древней России, упоминает о том, что «дураком» именовалась плетка, которой муж наказывал нерадивую жену. Ну, а в XVIII веке слово «дурак» становится нарицательным и обидным.

Из А. Пушкина:

«…Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?
Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово…
«Ох! отвяжись, я знаю только то,
Что ты дурак, да это уж не ново».

«Счастлив ты в прелестных дурах,
В службе, в картах и в пирах…»

Из «Энеиды» И. Котляревского:

«Еней, к добру з натури склонний,
Сказав послам латинським так:
«Латинус рекс сть невгомонний,
А Турнус пессмус дурак…»

«- Специфика дурака затрагивает не сферу поведения, а сферу сознания. Дурак начинает с того, что собака домашнее животное и лает, и приходит к заключению, что коты тоже лают потому, что коты домашние… Или что все афиняне смертны, все обитатели Пирея смертны, следовательно, все обитатели Пирея афиняне.
- Что верно.
- По чистой случайности. Дурак способен прийти к правильному умозаключению, но ошибочным путем.
- …Дураки коварны. Имбецилы опознаются моментально, не говорю уж о кретинах, в то время как дураки рассуждают похоже на нас с вами, не считая легкого сдвига по фазе. От дурака редактору нет спасения, приход его, как правило, длится вечность. Дураки публикуются легко, потому что с первого наскока выглядят убедительно. Издательский редактор не стремится выявлять дураков. Если их не выявляет Академия наук, почему должен редактор?
- …Мы окружены дураками.
- И спасения нет. Дураки все, кроме вас и меня. Ну не обижайтесь! Кроме вас одного.
- …А если бы дураком оказались вы?
- Попал бы в большое и хорошее общество».
(У. Эко «Маятник Фуко»)

КРЕТИН

«Антона Крайнего боялись не меньше, чем самого Брюсова. Приговоры его были убийственны. Критические статьи его пестрели определениями вроде: „рыжая бездарность“, „идиот“, „недоносок“, „кретин“ и тому подобными вежливыми характеристиками писателей».
(И. Одоевцева «На берегах Невы»)

Если бы мы перенеслись где-то веков на пять-шесть назад в горный район французских Альп и обратились к тамошним жителям: «Привет, кретины!», никто бы вас в пропасть за это не скинул. А чего обижаться — на местном диалекте слово cretin вполне благопристойное и переводится как… «христианин» (от искаженного франц. chretien). Так было до тех пор, пока не стали замечать, что среди альпийских кретинов частенько встречаются люди умственно отсталые с характерным зобом на шее. Позже выяснилось, что в горной местности в воде частенько наблюдается недостаток йода, в результате чего нарушается деятельность щитовидной железы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда врачи стали описывать это заболевание, то решили не изобретать ничего нового, и воспользовались диалектным словом «кретин», чрезвычайно редко употреблявшимся. Так альпийское «христианин» стало означать «слабоумный».
СВОЛОЧЬ

«Сволочати» — по-древнерусски то же самое, что и «сволакивать». Поэтому сволочью первоначально называли всяческий мусор, который сгребали в кучу. Это значение (среди прочих) сохранено и у Даля: «Сволочь — все, что сволочено или сволоклось в одно место: бурьян, трава и коренья, сор, сволоченный бороною с пашни». Со временем этим словом стали определять ЛЮБУЮ толпу, собравшуюся в одном месте. И уж потом им стали именовать всяческий презренный люд — алкашей, воришек, бродяг и прочие асоциальные элементы. Особенно полюбили это слово российские аристократы, сделав его почти синонимом «черни». Когда «презренная чернь и сволочь» аристократов ликвидировала как класс, слово вошло в широкий обиход и чаще стало относиться к конкретному человеку, нежели к множеству.

«Остап, который к этому времени закончил свои наблюдения над Коробейниковым, решил, что «старик типичная сволочь». (И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев»)

ПОДОНОК

Еще одно слово, которое изначально существовало исключительно во множественном числе. Иначе и быть не могло, так как «подонками» называли остатки жидкости, остававшейся на дне вместе с осадком.

«Генерал допил из бутылки последние подонки, встал и пошел из комнаты». (Ф. Достоевский «Идиот»)

А так как по трактирам и кабакам частенько шлялся всякий сброд, допивающий мутные остатки алкоголя за другими посетителями, то вскоре слово «подонки» перешло на них. Возможно также, что немалую роль сыграло здесь и выражение «подонки общества», то есть, люди опустившиеся, находящиеся «на дне».

УБЛЮДОК

«Храбрятся только ослы и их ублюдки, но ведь и те до известной стены». (Ф. Достоевский «Записки из подполья»)

Слово «гибрид», как известно, нерусское и в народный арсенал вошло довольно поздно. Гораздо позже, нежели сами гибриды — помеси разных видов животных. Вот и придумал народ для таких помесей словечки «ублюдок» и «выродок». То есть, мул — это ублюдок осла и кобылы. Слова надолго в животной сфере не задержались и начали использоваться в качестве унизительного наименования байстрюков и бастардов, то есть, «помеси» дворян с простолюдинами.
Теперь ублюдком мы обычно называем низменного человека, морального урода, нелюдя, в том числе и того, кто ратует за «чистоту крови».

НАГЛЕЦ

…Назвать и впредь величать себя
Председателями земного шара.
Какие наглецы — скажут некоторые,
Нет, они святые, возразят другие…
(В. Хлебников)

У поэта И. Дмитриева в «Стихах на восшествие на престол императора Павла I» (1797) есть любопытная строчка: «Смири свою ты наглость, время!». Конечно, поэты — люди, с языком обращающиеся довольно вольно, но Дмитриев в этих строчках отнюдь не желал уличить Время в бессовестности и дерзости. Уличал он время в том, в чем его уличают многие — в стремительности. Ведь слова «наглость», «наглый» довольно долго существовали в русском языке в значении «внезапный, стремительный, взрывчатый, запальчивый». Бытовало в Древней Руси и понятие «наглая смерть», то есть смерть не медленная, естественная, а внезапная, насильственная. В церковном произведении XI века «Четьи Минеи» есть такие строки: «Мьчаша кони нагло», «Реки потопят я нагло» (нагло, то есть, быстро). Вскоре значения «дерзость, умение брать все быстро, нахрапом, нахальство» стали для слова «наглость» главными.

«Наглость.
1. Бесчинство, дерзость, свойство наглого. Чего достигает один трудами или заслугами, другой думает получить наглостию.
2. В отношении к ветрам: ярость, сильное стремление, жестокий порыв. Презирать наглость ветров».
(«Словарь Академии Российской», 1814)

С тех пор появилась грустная пословица: «Наглость — второе счастье», но мне больше нравится другая — «Наглому дай волю, захочет и боле».

ШАРОМЫЖНИК

Да, да, почтеннейший мой книжник!
Заткни фонтан и не рюми —
Ведь косолапый шаромыжник
Произошел от cher ami.
(В. Князев «Патриотическая филология»: Русская стихотворная сатира 1908−1917-х годов")

1812 год… Ранее непобедимая наполеоновская армия, измученная холодами и партизанами, отступала из России. Бравые «завоеватели Европы» превратились в замерзших и голодных оборванцев. Теперь они не требовали, а смиренно просили у русских крестьян чего-нибудь перекусить, обращаясь к ним «сher ami» («люб друз»). Крестьяне, в иностранных языках не сильные, так и прозвали французских попрошаек — «шаромыжники». Не последнюю роль в этих метаморфозах сыграли, видимо, и русские слова «шарить» и «мыкать».

ШВАЛЬ

«- …С тобой она будет не такая, и сама, пожалуй, этакому делу ужаснется, а со мной вот именно такая. Ведь уж так. Как на последнюю самую шваль на меня смотрит». (Ф. Достоевский «Идиот»)

Так как крестьяне не всегда могли обеспечить «гуманитарную помощь» бывшим оккупантам, те нередко включали в свой рацион конину, в том числе и павшую. По-французски «лошадь» — cheval (отсюда, кстати, и хорошо известное слово «шевалье» — рыцарь, всадник). Однако русские, не видевшие в поедании лошадей особого рыцарства, окрестили жалких французиков словечком «шваль», в смысле «отрепье».

«Смирнов, как и многие из тогдашнего общества, говорил по-французски дурно. Он был охотником до лошадей и часто употреблял слово «cheval», которое дурно произносил, так что Цуриков говорил ему: «Сам ты шваль!» (А. Дельвиг)

ШАНТРАПА

«- …Он только и мечтает, как бы скорей попасть в каталажку и начать объедать полицию! Это не настоящий преступник, а шантрапа с пустыми карманами. Что с него возьмешь, когда у него даже на обед денег нет?..» (Н. Носов «Незнайка на Луне»)

Не все французы добрались до Франции. Многих, взятых в плен, русские дворяне устроили к себе на службу. Для страды они, конечно, не годились, а вот как гувернеры, учителя и руководители крепостных театров пришлись кстати. Присланных на кастинг мужичков они экзаменовали и, если талантов в претенденте не видели, махали рукой и говорили «Сhantra pas» («к пению не годен»). Дальнейшая история этого слова, думаю, ясна.

ПОДЛЕЦ

«Разумеется, он подойдет ко мне и подаст руку, а я, к примеру, попрошу его разъяснить мне, подлец он или кретин, потому что кретинам я подаю руку, а подлецам — никогда». (С. Лем «Осмотр на месте»)

А вот это слово по происхождению польское и означало всего-навсего «простой, незнатный человек». Так, известная пьеса А. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» в польских театрах шла под названием «Записки подлеца». Соответственно, к «подлому люду» относились все не шляхтичи. Д. Ушаков в своем толковом словаре указывал, что слово «подлец» первоначально означало: принадлежащий к крестьянскому, податному сословию и употреблялось как термин, без бранного оттенка". Впрочем, чего уж там таить — все основания для такой эволюции были (ни для кого не секрет, как относилось любое дворянство к простому люду). Сначала слово проникло на территорию Украины, а после присоединения в XVIII в. части Польши к России прочно вошло и в русский язык.

«Гнусно дворянину завидовать благополучию подлейших себя». (А. Кантемир)

«Изменник помог Пугачеву вылезть из кибитки, в подлых выражениях (льстивых, унизительных — С.К.) изъявляя свою радость и усердие…».
«…Целуй руку, целуй руку, — говорили около меня. Но я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению». (А. Пушкин «Капитанская дочка»)

Когда же к середине XIX века либеральная интеллигенция увлеклась народническими идеями, слово «подлый» применительно к простонародью стало считаться оскорбительным и за ним стало закрепляться хорошо ныне известное второе значение — «низкий», «бесчестный». Уже в журнале «Северный вестник» 1804 г. писали: «Выражение подлый язык есть остаток несправедливости того времени, когда говорили и писали подлый народ; но ныне, благодаря человеколюбию и законам, подлого народа и подлого языка нет у нас! А есть, как и у всех народов, подлые мысли, подлые дела. Какого бы состояния человек ни выражал сии мысли, это будет подлый язык, как, например: подлый язык дворянина, купца, подьячего, бурмистра и т. д.». Хотя в то время слово «подличать» обозначало «заискивать, унижаться, выслуживаться» (например, в грибоедовском «Горе от ума» Софья говорит Молчалину, ползающему перед ней на коленях: «Не подличайте, встаньте»), а отнюдь не совершение какой-то гадости втихомолку, как понимается ныне. ПОШЛЯК

«Он (Пушкин — С.К.) мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека… Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее…» (Н. Гоголь)

«Пошлость» — слово исконно русское, которое коренится в глаголе «пошли». До XVII века оно употреблялось в более чем благопристойном значении и означало все привычное, традиционное, совершаемое по обычаю, то, что ПОШЛО исстари. Филолог В. Виноградов приводит следующие строки из рукописей конца XIV века: «А мыты ны держати давныи пошлыи, а непошлыхъ мытовъ и пошлинъ не замышляти»; «Пожаловалъ есми… деревнею Куколцинымъ и съ лъсомъ и съ пожнями, куды топоръ ходилъ, куды коса ходила, съ пошлою землею, что къ неи из старины тянуло». Или пример из В. Даля: «А ездоки ездят не пошлою дорогою».

Однако в конце XVII — начале XVIII веков начались Петровские реформы, прорубка окна в Европу и борьба со всеми древними «пошлыми» обычаями. Слово «пошлый» стало на глазах терять уважение и теперь всё больше значило — «отсталый», «постылый», «некультурный», «простоватый». Вскоре «пошлостью» стали чаще называть тривиальность, банальность, ограниченность. Пошлая шутка — значит заезженная и ныне неприличная.

«Пошлый — избитый, общеизвестный, надокучивший, …неприличный».
(В. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», 1863−66)

«Пошлый — заурядный, низкопробный в духовном, нравственном отношении, чуждый высших интересов и запросов». (Д. Ушаков «Толковый словарь», 1935−40)

Ну, а к середине XIX века уже появились и такие слова, как «пошляк», «пошлячка», «опошлить», а пошлость стала неразлучным синонимом мещанства — еще одного безобидного слова, ставшего негативным.

НЕГОДЯЙ

У меня на лбу «7б» —
не годен к строевой службе,
Не годен к нормальной семье,
простой любви и дружбе.
Негодяй!
(Из песни группы ТЕЛЕВИЗОР)

Не знаю, случайно или сознательно, но лидер группы ТЕЛЕВИЗОР очень точно подметил этимологию слова «негодяй». То, что это человек к чему-то не годный, в общем-то, понятно… Но в XIX веке, когда в России ввели рекрутский набор, это слово не было оскорблением. Так (тут Михаил Борзыкин прав!) называли людей, не годных к строевой службе. То есть, раз не служил в армии — значит негодяй!

«…одного отмечал в гренадерский убор, иного во фрунтовые, иного в негодяи». (И. Дмитриев)

Уже к ХХ веку «негодяй» становится оскорблением, и более приближается к значению «не годный быть настоящим человеком», означая человека беспринципного, бессовестного, способного на подлость.

«В те далекие, теперь уже сказочные времена, когда все слова свободно употреблялись без „не“, жили на земле просвещенные люди — вежды. Король у них был Годяй, большой человеколюб, а королева — Ряха, аккуратистка в высшей степени». (Ф. Кривин «Король Годяй»)

ЧМО

Царица с похмелья: «Ты скажи-ка мне, трюмо: / Правда ль я такое чмо?»

«Стоит мужик в трусах перед зеркалом. Так, сяк повернется, бицепсы напрягает, живот втягивает, бормоча при этом самодовольно:
- Какое чмо! Ну какое же я все-таки чмо!
Жена из соседней комнаты:
- Дурак! Сколько раз повторять — не чмо, а мачо!»
(Анекдот)

«Чмарить», «чмырить», если верить Далю, изначально обозначало «чахнуть», «пребывать в нужде», «прозябать». Постепенно этот глагол родил имя существительное, определяющее жалкого человека, находящегося в униженном угнетенном состоянии.
В тюремном мире, склонном ко всякого рода тайным шифрам, слово «ЧМО» стали рассматривать, как аббревиатуру определения «Человек, Морально Опустившийся», что, впрочем, совершенно недалеко от изначального смысла.

ЖЛОБ

Лукоморья больше нет,
От дубов простыл и след, —
Дуб годится на паркет —
так ведь нет:
Выходили из избы
Здоровенные жлобы —
Порубили все дубы
на гробы.
(В. Высоцкий)

Есть теория, что сперва «жлобами» прозвали тех, кто пил жадно, захлебываясь. Так или иначе, но первое достоверно известное значение этого слова — «жадина, скупердяй». Да и сейчас выражение «Не жлобись!» означает «Не жадничай!». Правда, в последние годы слово «жлоб» стало ассоциироваться еще и с грубым, неотесанным, угрюмым и обязательно здоровым мужиком. Вполне возможно, что большие габариты в описании «жлобов» стали популярны после появления приведенной нами песни Владимира Семеновича. Кстати, украинская фамилия Жлоба встречается до сих пор.

ЛОХ

«В Шотландии разводят лох-несских чудовищ в пропорции: два лоха на одну Несси»

«Слышен денег громкий шелест —
это лох пошел на нерест!»
(Фольклор)

Это весьма популярное ныне словечко два века назад было в ходу только у жителей Русского Севера и называли им не людей, а… рыбу (от финского lohi — лосось, семга). Наверное, многие слышали, как лосось мужественно и упорно идет к месту нереста. Поднимаясь против течения, он преодолевает даже крутые каменистые пороги. А там его, естественно, ждут хитрые рыбаки и берут лоха, как говорится, голыми руками.
Постепенно это слово перешло из народного языка в жаргон бродячих торговцев — офеней (отсюда, кстати, и выражение «болтать по фене», то есть общаться на жаргоне). «Лохом» они прозвали мужичка-крестьянина, который приезжал из деревни в город, и которого было легко надуть.

В этом значении слово дожило и до наших дней. Но если не так давно оно больше относилось к заезжим и простодушным деревенским жителям, то сейчас практически вытеснило слово «простофиля». На основе «лоха» образовались новые слова и выражения — «лохануться», «развести лохов», ну и конечно, знаменитое «лохотрон». Сначала «лохотроном» называли в основном шулерские уличные игры, а потом перенесли это слово на любую спланированную и рассчитанную на доверчивость людей аферу