Войди в неё медленно, осторожно,
лелея ещё нерождённый стон.

Не нужно вопросов,
пустые «можно»
всегда подождут
до иных времён.

Войди — и ты станешь другим и новым,
забудь всё, что было — есть только миг,
забудь даже слово, которым скован —
да и какое тут, к чёрту, слово,
когда мир огромен и многолик,
когда ты томительной жаждой полон,
… показать весь текст …

Инфляция чувств, инфляция слов, инфляция смыслов.
Самое время заткнуться и лечь на дно.
Вот-вот новогодье придёт, нашампанит брызги,
и скомканный спешкой единственный выходной
закончится так же душно, как всё, что тесно.
И что-то начнётся — как всё, что имеет цикл,
но если тебя негромко окликнет бездна,
ты снова пойдёшь по краю считать зубцы.
Пусть кто-то решил, что твой свет для него неярок,
а кто-то, напротив, ослеп от тебя такой,
ты — есть, среди прочих записана в книге парок.
Неспешн…
… показать весь текст …

Она свободна — уже настолько, что летом не носит бельё,
Пьёт кофе покрепче — такой, чтоб горько, и скользкое слово «моё»
Не любит с детства… Её мужчина — тот ещё индивид,
Он всё надеется (беспричинно), что скоро её приручит.
Напрасно это — в ней дремлет кошка, и ласки грубой руки
Не будят сердце… бывает тошно. Бывает так, что ни зги,
Ни капли света на дне бокала — одна лишь седая муть.
Давно не девочка. Да, устала. Порой не может уснуть,
Когда он крепко её сжимает, чтоб даже в туманном сне
Ловит…
… показать весь текст …

Она идёт по жизни босиком —
единственный протест из всех возможных,
и так по-детски пахнет молоком
запястий тонких бархатная кожа.
Она непозволительно чиста
и вовсе непростительно наивна,
в ней беззащитность нового листа
и тайная надежда на взаимность.

Он — неудачник с ворохом проблем
и сотней пролетевших мимо шансов,
для многих в этой жизни стал никем,
но где-то там, внутри себя, остался —
и смог принять другой и странный мир,
… показать весь текст …

А богиня с дочурой учит стихи о глубинах руд,
после варит до ночи на завтра крутые щи,
а в кармане богини денег -- ищи-свищи,
муж богини, понятно, бывший -- предатель-Брут.

Это прозвище, ясно, зовут-то… Да ну его!
Звать его ни к чему -- каждый вечер приходит сам,
носит дочке конфеты и гладит по волосам
(он надеется склеить поломанное родство),
и садится под тусклой лампой -- чего-то ждёт,
смотрит сумрачно прямо в душу, всё ищет нить,
а богине хочется тупо его прибить.

Ему часто гадит в ботинки…
… показать весь текст …