Она идёт по жизни босиком —
единственный протест из всех возможных,
и так по-детски пахнет молоком
запястий тонких бархатная кожа.
Она непозволительно чиста
и вовсе непростительно наивна,
в ней беззащитность нового листа
и тайная надежда на взаимность.
Он — неудачник с ворохом проблем
и сотней пролетевших мимо шансов,
для многих в этой жизни стал никем,
но где-то там, внутри себя, остался —
и смог принять другой и странный мир,
ну, а она хотела слышать сердце,
и в гулкой тишине чужих квартир
с ним рядом спать
и тихим счастьем греться.
И пусть весь мир, прохожий и пустой,
растит карьеру, утверждая самость*,
она одна умеет: «…я с тобой,
не бойся… я всегда с тобой останусь»
Он вдруг поймёт — внезапно, но всерьёз,
как тягостны постылые личины,
и всё другое нужно — под откос,
когда есть двое, истинно едины.
И что им правила — всего нужней одно:
быть рядом, чтобы просто слышать сердце,
когда луна придёт в его окно,
и глянет в ночь сквозь облачную дверцу.
Она идёт по жизни босиком —
обходит дни её дождливое ненастье,
и в надоевшем шуме городском
он чувствует, что дышит рядом счастье…