Полночь. Бегут, бегут вдоль неё машины.
Пара таблеток, и снова душа жива.
Томик стихов от Бушмариновой Екатерины,
чтобы ясней размышляла моя голова.
Снова усталость рублю, как упёртый овощ,
что не желает крошится на склоне дня.
Полночи бы ещё полнолуние в помощь,
крепкими нитями сна обездвижить меня.
Нет, кофеин нельзя — запретили люди
в белых халатах, их принципы словно сталь.
Чай, только чай, от него хуже мне не будет.
Бог даст, переживу не один февраль.
Кто-то навязчиво шепчет «адреналина!»,
Сумасхождение? Слышу ли я голоса?
Разум почти смеётся. Окстись, скотина,
видишь, пошла моя белая полоса.
Где-то промеж лопаток прорвались крылья
слабые, с незаметным почти пушком
дайте же мне забыть акростих «бессилие»,
похоронить его под густым снежком.
Похоронить и выстрелить вверх без спроса…
В сердце, что не без луковой шелухи,
я ощущаю чётко, как стук колёсный,
бьётся желание вновь сочинять стихи.