Эпидемия гриппа не прошла мимо меня. Правда, поначалу, мне казалось, что я, так или иначе, избежала болезни. Но я ошиблась.
Я даже не помню, как оказалась в постели. Всё, что я помнила, это резкое потемнение в глазах, потом необычайно яркий красный свет, от которого у меня выступили холодные слёзы, какая-то машина и встревоженные голоса.
Иногда я приходила в себя, и тогда могла идентифицировать звуки, чувствовать, как к горлу подкатывает тошнота и как с минуты на минуту взорвётся моя голова. Потом я снова растворялась в ворохе одеял.
Порой всё происходящее казалось мне жутким сном. Я открывала глаза, и комната странно прыгала, уплывала вдаль, отчего мне казалось, что я лечу в пропасть. И неизвестно было, когда прервётся этот мучительный полёт, когда, наконец, всё остановится, и я смогу понять, жива я или нет, нужно ли ещё думать, как дальше строить небоскрёб под названием «Жизнь» или уже всё решено…
Я скорее ощутила, чем услышала, что открылась дверь, и кто-то вошёл в комнату. Резкий жёлтый, даже едкий свет ударил мне в глаза. Мне почему-то стало интересно, сколько времени я находилась в беспамятстве. Не могу сказать, что сейчас я чувствовала себя хорошо или хотя бы лучше, потому как мне казалось, что моя голова вот-вот расколется. Было трудно дышать, по временам меня окутывал мёртвой хваткой озноб.
Я различила голоса. Так, два почти родных и два совсем неизвестных. Значит, всего четыре человека. Но кто те, что говорили новыми голосами?
Возле меня переминался с ноги на ногу человек. Его взгляд тяжёлым свинцом лёг на моё бледное лицо. Так врачи смотрят на безнадёжно больного, потому что они видели смерть тысячи раз и уже привыкли к ней, а ещё потому, что чувствуют свою беспомощность. Смотрели на меня совсем безразлично, без какого-либо участия. Мне это стало даже неприятно.
Вскоре дверь за пессимистами захлопнулась, только на люстре повисли, омрачающие и без того ужасный день, слова:
— Ничем не можем помочь. Мест и так нет, а в вашем случае даже на чудо надеяться смешно…
Я догадалась, что эти слова относились ко мне. Желание жить меня покинуло уже давно, а сейчас меня посетила лишь мысль как можно скорее предстать перед Великим Судом.

В следующую неделю ничего не происходило. Выздоравливать я уже не собиралась, только в промежутках бессознательного состояния с вожделением мечтала о последнем вдохе. Мои близкие ещё немного беспокоились, но, похоже, и они уже начали привыкать к сложившейся ситуации.
Но чудеса ещё бывают и в наше время.
Вечером, когда тихонько отварилась дверь, я услышала заговорческий шёпот:
— Погоди. Я посмотрю, можно ли.
К моей постели, поскрипывая на полу, подкрались шаги.
— Ну, давай!
Медленно, опасаясь чего-то, приблизился человек.
Я обрадовалась тому, что меня ещё не покинула способность возмущаться. В голове не укладывалось, как они могли позволить себе пригласить постороннего, когда я вот-вот…
Я почувствовала мягкое тепло на своей руке, которое, почему-то сопровождалось мягким зелёным светом. Попыталась открыть глаза, но мои усилия ни к чему не привели. Тогда я решила спросить, кто рядом со мной. Только я открыла губы, как по моей щеке скользнуло огненное дыхание.
Именно это маленькое происшествие вернуло меня к жизни. Вокруг меня распространился приятный запах. Так пахнет ОН. Он всё-таки пришёл, проехал столько километров, бросив все дела…
Моим телом овладела дикая дрожь, но теперь она была не от болезни, а, скорее, от волнения. А через минуту — уже от страха. Я боялась проснуться, какой ошибкой было бы очнуться именно сейчас!
— Ну что ты, маленькая моя, разве можно?..
Этот голос был для меня лучшим лекарством. У меня вдруг обнаружились силы не только продолжать строительство, но даже шутить:
— Ты не одинокий зверь, а скорее ангел в образе огнедышащего дракона.