Сюжет картины был задуман художником под впечатлением от поэмы Н.М. Минского «Последняя исповедь»:

Прости, Господь, что бедных и голодных
Я горячо, как братьев, полюбил
Что я, рабом родившись меж рабами,
Среди рабов — свободным умираю!

В ноябре 1879 года известный художественный критик В.В. Стасов познакомил художника с опубликованной в нелегальном журнале «Народная воля» поэмой Н.М. Минского (Виленкина) под названием «Последняя исповедь». Произведение произвело на Репина огромное впечатление, и у него появился замысел новой картины под названием «Исповедь».

Художник работал над картиной несколько лет. Известно восемь набросков художника к этой композиции.

Кто изображен на картине «Перед исповедью» — неизвестно. Также неизвестен финал события: каковы будут дальнейшие действия узника — откажется ли он от исповеди или пойдет на разговор со священником.
Неслучайно и выбранное художником правильное название картины — «Перед исповедью», а не «Отказ от исповеди», появившееся в 1932 году, уже после его кончины.

***
Репин мастерски строит композицию полотна: глубина пространства камеры достигается посредством диагонального расположения арестантской койки, связь между персонажами устанавливается расположением их лицом друг к другу. Художник отказывается от изображения спора средствами движения и жестикуляции фигур, переводя столкновение мировоззрений в плоскость внутренней психологической выразительности.
Главный герой изображен в фас. Он выглядит измученным, однако воля его не сломлена, в его усталом взгляде читается решимость и презрение.

Сжимая в руках крест, священник как бы говорит, что готов выполнить свои обязанности сполна. Он не старается уговорить заключенного и не желает спорить с ним. Он просто ждет решения узника.

Поза заключенного, отшатнувшегося от священника, говорит о его нежелании исповедоваться и каяться. Он ждет, чтобы его оставили в покое. Но как пойдет дело дальше — вопрос остается открытым.

Картина написана мутными серовато-коричневыми красками, передающими убогость темницы. Заключенный одет неряшливо, в рваный арестантский халат. В камере фактически нет света. Только жидкий луч выхватывает фигуры священника и арестанта.

В этом произведении есть евангельские прототипы, только это «евангелие наоборот» — вместо оклеветанного и схваченного под стражу Богочеловека Иисуса Христа — смертник, по всей видимости осужденный за революционные выступления, скорее всего за организованное убийство. Однако Иисус Христос принимает крестную смерть, чтобы спасти всё человечество, смертник же следует заповеди Раскольникова «тварь ли я дрожащая, или право имею». Его гордый вид говорит о том, что имеет право.
Таким образом, религия Богочеловека здесь превращается в религию человека-бога, описанную в другом романе Ф.М. Достоевского «Бесы».

***
В 1886 году автор стихотворения Николай Минский принял от Репина с благодарностью небольшое полотно «Исповедь», а десятилетие спустя его отзыв о творчестве мастера уже не носил восторженного характера. Это связано с тем, что свой жизненный путь Минский начал как убежденный народник, а в 1900-е стал одним из организаторов и активных деятелей религиозно-философских собраний, отказавшись от идеалов молодости.

В истории этого произведения, как и многих других репинских полотен, социально-политические события влияли порой на их судьбы и определяли интерпретации. Так, в процессе работы персональной выставки Репина в 1936 году картина получила название — «Отказ от исповеди», исказившее авторский замысел, оно продолжает оказывать влияние на многих и по сей день.

***
Как известно, цензура не пропустила работу к передвижной выставке, ссылаясь на недопустимый сюжет с явно революционным содержанием, и зритель познакомился с картиной только через десять лет. Хотя революционно настроенное общество прекрасно знало картину по фотографиям.

Известно также, что к данному сюжету Репин вернулся позже, в 1913 году, создав еще один вариант в технике акварели.

В.В. Стасов, хорошо знакомый с Репиным, дал живописцу восторженный отклик: «Илья, я вне себя — не то, что от восхищения, а от счастья… это настоящая картина, какой только может быть картина!».