Сбегают огоньки с еловой кручи
и снова— вверх, с усердьем неприкрытым,
опять в Большом— безропотный Щелкунчик
берёт рожденье сказки под защиту.
Горячего дыхания традиций
не замечать уже грешно и поздно,
как в первый раз, тебя к Мари и Фрицу
приводит нестареющий Чайковский.
И будет ночь, и тени из подполья,
неясных страхов колдовское войско,
но разойтись вовсю им не позволит
герой со шпажкой, с виду бутафорской.
И будет вздох, блестящий голос вальса,
кружить снежинки в белом танце будут,
и, начиная с потеплевших пальцев,
дойдёт до сердца
ощущенье чуда…