Серый ноябрьский котище упрям и смел.
Если не в духе — плаксив, но исполнен мести:
то поцарапает, прячась в промозглой тьме,
то, наследив, первый снег принесёт на шерсти.
Тучи-клубочки гоняет по небесам,
путает нити дождей, подцепив их когтем.
Пьёт молоко из туманов. Ворон беся,
с ветром ершистым листвой шелестит поблёклой.
Гладь, приручай! — бесполезно. Дерзит, нахал.
Любит, идя в меланхолии листопадной,
пофилософствовать: мир — это шумный бал,
а одиночество — тишь для души, награда.
Можно увидеть — как есть — самого себя,
выпустив множество мыслей из нор — наружу.
Мол, такова философия ноября:
вмиг оголить и деревья, и дни, и души —
чтобы скорее прочувствовать бодрость зим,
чтобы острее запомнить лучистость солнца.
Дикий ноябрьский котище наводит сплин.
Вектор раздумьям задав, надо мной смеётся.
Выследит звёздного радужного леща
в медной реке угасающего заката.
И, растянувшись, уснёт в камышах, мурча:
время в себя уходить до зимы, ребята!