Звезда моя, теряя цель пути, находишь удовольствие в процессе. Покуда воспеватели рецессий твердили: больше некуда расти — настал ноябрь. Всадники коней вернули в стойла. Упахались кони. Законный отдых. В ряде беззаконий суть времени проявлена сильней, но есть надежда, вера и любовь. На том стоит (и вертится) планета. Ни рёв толпы, ни статус кабинета, ни саркастично поднятая бровь тебе, моя звезда, не по душе. Тебе по вкусу всякое иное. Какой-то дед — похоже, видел Ноя (возможно, даже Ноев протеже) — добавив в интонацию скорбей, выспрашивал у местных ненароком: какой порок считается порогом и где дают почтовых голубей.
Увы, эпистолярная стезя величие былое растеряла. Над крышей проплывает одеяло, из-под него, безадресно грозя, высовывает солнечный кулак осенних дел последний воротила: ну что, зима, досрочно проводила, перекрестила, пожелала благ? Ошиблась, я достаточно силён. Вот — оттепель, вот на дороге слякоть. Поплачь, когда захочется поплакать. Порадуйся — какой-то старый клён не настучал на мутное стекло. У клёна воспитание другое. Свет обнимает всякого изгоя. Тебе бы это тоже помогло. Такие не-дела, моя звезда: невмоготу, невылазно, не сразу, нестыдно за неброшенную фразу. По небу протянулась борозда. Ещё блаженно дремлют фонари, а дворник знай орудует лопатой. Звезда моя, пожалуйста, не падай. Звезда моя, естественно, гори.