Час боли — с четырёх до пяти утра. Просыпаясь, я слышу, как в кране капает вода. Хромой Деревянный Дьявол мешает на кухне эликсир-вытяжку из человеческих душ. Вскоре расцветёт и тьма снова станет светом, в очередной раз обманув всех, но не меня. Первые блики фальшивых лучей звезды по имени Солнце упадут на его некротическую плоть и тогда он станет пухлым младенцем с ангельскими крылышками либо ещё не родившимся плодом в чреве Вселенской Софии. Уроборос, Иегова, Шива, Аллах — зачем ему столько имён?
Другие ангелы, бесполые среброкожие андрогины, вмазанные мефедроном, сидят и лежат на полу, читая псалмы из Священной книги. Шприцы валяются рядом, разноликие ведьмы в период овуляции, блуждающие между холодильником и ванной, поедающие без спроса мои холодные закуски и выпивающие мой ром, бесстыже виляют упругими бронзовыми ягодицами на манер царицы Савской и предлагают себя за право последней ночи, после которой возжелавший их будет убит самым наижесточайшим образом на арене амфитеатра под рёв возбуждённой толпы.
Зачем мне всё это? С трудом оторвав своё истощённое тяжёлым физическим трудом тело от старого дивана, я ковыляю походкой побитого павиана на кухню.
«Ещё вчера просил не трогать мой ром!» — бью рукой наотмашь по зубам первую попавшуюся ведьму, базальтовая кровь течёт из её губ, она превращается в восьмилетнюю девочку -мулатку, садится на пол и жалобно плачет.
«Зачем ты обижаешь моих дочерей?» — с укоризной вопрошает Деревянный Дьявол.
«Заткнись, скотина!» — подло, исподтишка, я валю его здоровенным хуком.
Деревянный Дьявол (Уроборос, Иегова, Шива, Аллах) выплёвывает кровь изо рта и неожиданно ржёт, как вырвавшийся на свободу ирландский пони.
«А ты не промах!» — с удовлетворением отмечает он и не менее подло бьёт мне ногой в пах. Заскулив, как выбеленная болонка, я падаю и хватаюсь за живот.
«Вставай уже, хватит придуриваться…» — Деревянный Дьявол протягивает мне жёлтую когтистую руку и помогает сесть на табурет.
Я с трудом восстанавливаю дыхание, закуриваю дешёвый «Фэст» и спрашиваю:
«Ром ещё остался?»
«Вроде да» — Деревянный Дьявол достаёт из холодильника последнюю бутылку и разливает по чашкам, прекрасно зная, что я ненавижу пить из чашек, а предпочитаю рифлёный хрусталь.
«Твоё здоровье» — с неимоверным цинизмом говорит он и опрокидывает в себя содержимое.
«Сегодня я тебя убью, сволочь!» — уверенно отвечаю я и выпиваю ром.
Заведённый будильник звенит дурацкой мелодией, призывая меня на ненавидимою работу.
«Сегодня ты умрешь» — я вливаю в себя второй стакан рома.
«Я всегда был мёртвым, тебе ли об этом не знать?» — ржёт Деревянный Дьявол и закуривает «Фэст». Спазмы схватывают его горло, он давится от дерьмового табака, падает и комично хватается за шею.
«Как ты это куришь?» — сквозь резкий кашель спрашивает он.
«Я работаю подсобным рабочим, а не каким- то ублюдочным Богом» — высокомерно говорю я и ставлю ему ногу на горло.
«Проклятый абьюзер, он убьёт нашего любимого папочку» — голые обдолбанные ведьмы бросаются на меня.
«Ша по норам» — достав выкидуху из калёной китайской стали, я показываю ведьмам ху из ху.
Дьяволицы неуверенно отступают и начинают делить наследство ещё дышащего Деревянного Дьявола — Уробороса.
Одна из них, по имени Виолетта, заявляет:" Красный «Ломборджини» и пентхаус на Лазурном берегу достанутся мне".
«Не возражаю, добивайте папу» — отвечаю я.
Ведьмы окружают Деревянного Дьявола, он источает проклятия, вскоре всё закончено.
«Умницы, девочки, идите во двор, у меня там сюрприз» — говорю я.
Обнажённые ведьмы выбегают во двор, измождённые евнухи -инквизиторы хватают их и тащат на костёр. Вскоре слышатся истошные крики и запах горелой плоти. Я выволакиваю труп Деревянного Дьявола и бросаю в костёр.
«Прощай, Уроборос, Иегова, Шива, Аллах» — без тени сожаления говорю я, закуриваю надоевший «Фэст» и иду на ненавидимою мною работу. Слышится рёв пожарной сирены, люди бегут к моему дому.
«А ведь никто из них не догадывается, что сегодня началась новая эра, день, когда я убил Деревянного Дьявола».