Даже не знаю, одна я такая или нет, но в течении моей не такой уж пока долгой жизни, я влюблялась во всех учителей-мужчин, на которых так или иначе падал мой зоркий, а может и не очень взгляд. По крайней мере, каждого помню поимённо, но и, так сказать, в лицо. Их образы, время от времени, парят над моей неразумной головушкой и сверлят меня своими суровыми взглядами, словно вопрошая: «Ну, и?! Какие успехи у нас на сегодня, девица-красавица? Выросла ли ты над собой хоть на дюйм, али плаваешь в лени, как засохший кусок сыра в масле?» Я растерянно чешу в затылке и показываю им свои скромные труды… «Нда, небогато…» — выдыхают они, как один и сдувают мою незатейливую бухгалтерию со стола. По комнате беспомощно рассыпаются слова, буквы, знаки препинания, сюзы, предлоги и, так мною любимые, многоточия… оседая на полках с книгами мелкой назойливой пылью.
Как бы то ни было, все они, в свое время были мною уважаемы, обожаемы и каждому я умудрилась надерзить. Кажется только одному удалось избежать этой скорбной участи, но, уверена, то было лишь ввиду специфики предмета. Но не будем отвлекаться от главного, то бишь от описания сих персон.
Итак, первый появился в моей жизни в пятом классе, в период трудный и переходный. Но, уверена, ему тоже было нелегко, ибо то был его первый учительский опыт. Звали его Юрий Анатольевич. Преподавал он русский язык и литературу. Возраст в то время я ещё определяла с трудом, но, думаю, было ему где-то 23. Учитель был довольно высок, полноват, с такими же пухлыми губами и с очками на переносице. Эдакий Пьер Безухов 90-х.
Когда он писал на доске, то слегка выпячивал губы уточкой и выгибал ноги в коленях полукругом так, что казалось брючины на его икрах вот-вот разорвутся или ноги вывихнутся в суставах. Но… обошлось. К счастью.
Ввиду его молодости и неопытности, совладать с классом ему было непросто. Юрий Анатольевич никогда не поднимал голос, а дисциплина на каком-то тайном шнурочке, иногда тонкой ниточке, всё же держалась. Но, как известно, рано или поздно, всему приходит конец. И в этот знаменательный день я эту ниточку оборвала. Самым что ни на есть беспардонным образом. Дело было так.
Был у нас в классе один хулиганистый мальчишка Женька Турукин. Его отец учился, в своё время, с моим в одном классе и это, некоторым образом сближало нас. Хотя, честно говоря, такой близости мне совсем не хотелось. Но, видимо, именно это обстоятельство и повлияло на мой поступок.
Учитель, близоруко вглядываясь в свой конспект, объяснял новую тему. Как сейчас помню, как он старательно выводил буквы в словах. Правило написания глаголов с -тир и -тер в корне.
Тут этот змий Турукин, перегнувшись через парту, как зашепчет мне на ухо: «сортир!». Ну, а я, недолго думая, взяла и повторила это слово громко, во всеуслышанье. Класс повалился со смеху, много ли ему было нужно от скуки…
Юрий Анатольевич покраснел и обернулся к классу. На его вопрос, кто это сказал, все сразу показали на меня. Иуды. Смеялись-то в удовольствие.
Учитель сначала растерялся, удивленно заглянув в глаза робкой отличнице по его предмету. Но, обнаружив на дне моих зрачков килотонны вины, он подошёл к парте и попросил меня выйти из класса. Я не двинулась с места, невнятно бормоча какие-то оправдания и извинения. Но тщётно. Он настаивал твердо и веско. Авторитет должен быть незыблем. Угу.
Добрый наш Пьер начал легонько помогать мне подняться со стула, и мне пришлось встать и выйти. Иначе я совершенно и окончательно упала бы в разверстую бездну стыда. И этого падения я бы не вынесла. Класс проводил меня сочувствующим молчанием…
Урок скоро кончился и я вернулась в класс за вещами. Юрий Анатольевич подошёл и мягко пожурил меня за нехороший поступок, я пообещала больше так не делать. Мне было страшно и волнительно от того, что он уделил мне так много внимания. И опасалась мести. Но напрасно: любимая ученица только раз получила 5- и то по совершенной глупости.
Я отучилась у него несколько лет, а потом мы переехали. Но от подруги, в письмах, время от времени, получала разные слухи о нём. То про то, что он всё ещё одинок и живет с мамой, то про то, что мои бывшие одноклассники однажды подкараулили его вечером и избили… Я не знала, правда это или нет, но очень жалела его, моего доброго Пьера…

Снова увиделись мы случайно. Мне уже было лет 27, а ему около сорока. Как-то, ностальгируя, я забрела в свой старый район, где в городском доме культуры проходило какое-то мероприятие. Юрий Анатольевич стоял у входа с молодой миловидной девушкой. Не узнать его было невозможно, он был всё тот же, только изрядно поседел.
Я прошла мимо, улыбнувшись. Они меня не заметили.
На сердце было тихо и радостно: столь долго остававшийся одиноким, нескладный Безухов, наконец, нашёл свою юную и нежную Ростову…