ЖИВАЯ СМЕРТЬ (Из книги «ВЕТЕР»)
Он вышел из дома и, увидев ее, впервые изме-
нил себе. Обычно, быстро перестроившись, начи-
нал змеиными пассами незаметно убивать рассто-
яние, сейчас же, охваченный каким-то вихрем, по-
дошел к ней вплотную и одним ударом сорвал дис-
танцию:
- Мы не должны расставаться, милая. Мы долж-
ны быть вместе всегда.
- Вы понимаете, что говорите, — отшатнулась от
него незнакомка, шокированная таким началом.
- Я понимаю больше, чем говорю, — ответил он
жестко. — Ты моя по жизни и я никому тебя не от-
дам.
- Да вы сумасшедший! — вспыхнула женщина,
окончательно придя в себя и осознав всю неле-
пость сложившейся ситуации.
- Ты тоже, — ответил он сразу и взял ее за руку,
как всегда, не рассчитав свою силу.
-Отпустите, мне больно!-вскрикнула женщина. -
То, что вы говорите — безумие. Я люблю другого,
который с минуты на минуту должен подойти. Так
что, лучше уйдите…
- Уйдет он, а не я, — ответил он спокойным голо-
сом, продолжая любоваться тем, чему не смог бы
найти название и что швырнуло его к этой женщи-
не.
Высокий мужчина, отмеченный уверенностью и
броской внешностью, подходит к ним в этот мо-
мент и, посмотрев на него с удивлением, спраши-
вает у своей возлюбленной.
- Кто это?
- Не знаю, — отвечает она, — по-моему, сумасшед-
ший. Он решил, что я должна принадлежать ему,
хотя видит меня впервые. Он точно сумасшедший.
- Значит так! — начинает явившийся, положив
свою тяжелую ладонь на его плечо. — Одна нога
здесь, другая там, и тебя нет. А иначе…
Но закончить не успевает. Его рука, так неосмот-
рительно лежащая на чужом плече, мгновенно пе-
рехватывается сверху, затем следует стремитель-
ный каскад захватов, ломающих всё, что можно сло-
мать. Мужчина закричал, а скорее взвизгнул от шо-
ковой боли, всегда сопровождающей это его корон-
ное айки-мато.
Уложив еще недавно значимое тело на землю, он
правой ногой пережимает ему гортань и когда по-
верженный начинает синеть, убирает «удавку» и
требует:
- Скажи, что она тебе не нужна. Что ты ее больше
не любишь. Скажи или я убью…
У лежащего не возникает и тени сомнений, что
именно так и будет, ибо в глазах человека, смотря-
щего сверху, он видит то, что никогда не видел ра-
нее и это вселяет в него дикий ужас и желание ока-
заться подальше от этого проклятого места и от это-
го страшного человека. О своей женщине в этот мо-
мент он даже не вспоминает…
Как зомби, мужчина повторяет всё, что от него
потребовали, и, тут же поднявшись, понуро исче-
зает, с трудом переставляя ноги.
Он поворачивается к ней и спрашивает:
- Теперь тебе ясно, что ты — моя.
Женщина молчит, пребывая в каком-то ступоре
от этой стремительно жуткой сцены и от того, что
любимый ею человек так легко от нее отказался.
Хотя и не так легко, если принять во внимание, с
кем они оба столкнулись.
Очнувшись, она смотрит ему в глаза, с нахлынув-
шим желанием высказать всё, что думает, но ее
взгляд разбивается вдребезги, налетая на скалы
его темных холодных глаз.
- И что дальше? — это единственное, что ей уда-
ется выдавить.
- А дальше — жизнь! — отвечает он резко поте-
плевшим голосом и с легкой улыбкой на жестком
лице.
По пути к ее дому они оба молчат, остро ощущая
неуместность слов.
Женщина, подчинившись, пытается осознать это
странное чувство, которое начинает испытывать к
идущему с ней человеку. Гамма большая, но очень
отличная от любви, несмотря на непонятное жела-
ние оставаться с ним дальше. Что-то новое, маня-
щее, длинное… И все-таки не любовь. Так ей поче-
му-то кажется.
И он, видящий всё, понимает ее состояние, состо-
яние жертвы, запутавшейся в силках. И отсутствие
самого главного, что всегда исходило от них, запу-
тавшихся и покоренных. Он не чувствует этого за-
паха, и не потому, что утратил способность мгно-
венно его улавливать, а потому, что его просто нет.
«Неужели, только из-за того, что я так бездумно
сорвал дистанцию, что не змеей, а человеком подо-
шел к единственной…» — думает он, входя вслед за
ней в оставленную открытой дверь.
У нее дома, они еще долго продолжают молчать,
сидя на обтянутых бархатом стульях, расположен-
ных вокруг стола с большими резными ножками.
(Его страшно удивляет несоответствие этих стульев
сидящей напротив женщине, что еще больше сбива-
ет с прямой). Она — в ожидании, а он — в несвойствен-
ной ему заторможенности, потому что все происхо-
дит не так, как прежде. А по-другому ему не нужно.
А потом неожиданно женщина начинает пла-
кать. Тихонечко плакать, уткнувшись в свои ладош-
ки.
- Почему ты плачешь? — спрашивает он, опуска-
ясь у ее колен.
- Ты сломал мне жизнь…
- Я сломал то, чего не было, но я могу дать тебе
многое. Только это многое зависит лишь от тебя…
Да, женщина, — добавляет он после паузы, — как ни
странно, но то, что всегда зависело от меня, сейчас
только в твоей воле.
- Уходи, — говорит она уставшим голосом.
Он молча встает и выходит, а оказавшись на ули-
це, начинает быстро удаляться от дома. Отойдя
метров на двести, опускается на скамью, в малень-
ком парке, усыпанном листьями. Ему не хочется ни-
куда идти — только молча сидеть в окружении жел-
тых листьев, перебирая забытые числа.
Через минуту, после его ухода, в сознании жен-
щины происходит сдвиг, и она начинает понимать
то, что не могла осознать раньше. Да, это, конечно,
не та любовь, ведомая ей доселе. Но это намного
больше, настолько больше, что не вписалось в сло-
во, истинное значение которого только сейчас и от-
крылось ей. Женщине становится ясно, что тот, кто
пришел в ее жизнь сегодня, был именно тем, о ком
она грезила все эти годы, но совершенно не пред-
ставляла. Потому и не узнала, когда он Пришел.
Очнувшись, она выбегает из дома и начинает ме-
таться, не зная, куда он исчез, потом сворачивает в
ту же аллею, наступая на лужи в домашних туфель-
ках. Ей кажется, что если она его не вернет, в ее
жизни уже никогда ничего не случится.
Взволнованная и растерянная, она не доходит до
его скамьи и, повернувшись назад, устремляется в
другую сторону. Но он, смотрящий в начало аллеи,
увидел ее и сразу понял всё. Но было поздно. Его
сознание уравновесилось, а душа обрела покой.
Он был проклят любовью однажды и навсегда, и
теперь уже не был уверен, что она смогла бы снять
с него это табу, наложенное прошлой жизнью.
Его мысли перемещаются в детство, и он вспо-
минает мать, которую любил до беспамятства и
всегда был глубоко несчастен, когда она покидала
его на время. Он вспоминает женщину… Ту, что ос-
тавила его навечно, удалившись в иной мир. Как
сейчас, он помнит это любимое тело, расплющен-
ное об асфальт… У дома, в котором он жил. Он пом-
нит, как плакал несколько дней подряд, после чего
в нем навсегда исчерпались слезы…
Покинув скамью, он доходит до пирса, располо-
женного недалеко от парка. Прямо над ним кружат-
ся крикливые чайки, с которых жирными каплями
падает мертвое.
«А ведь они и не знают, какая страшная боль
пронзает человека в момент падения. Ибо у них есть
крылья…»
Стоя у моря, он тщетно пытался вспомнить, где
и когда ушел не туда. Ту далекую нынче развилку,
со множеством поющих дорог, из которых он выб-
рал одну… Приведшую, в конечном итоге, к этому
пустынному мрачному пирсу, где летают тела, с ко-
торых падает мертвое…
И постепенно он сознает, что не было никакого
множества, а была лишь одна единственная — Живая
смерть… Как цветок из камня.