Волшебник, до рассвета полчаса, а ночь ещё не размыкала цепи.
Взгляни, там за холмом сгоревший сад. Гектар молчанья. Только боль и пепел.
А это ангел. С мокрого крыла сметает снег. Путь оказался дальний.
Он говорит: «Я всё-таки ослаб, а это моё первое задание:

найти погибший яблоневый сад… Я саженцы несу, в них май и юность.
Здесь время тверже, чем на небесах, и странствие не в шутку затянулось.
Я был бездумно храбрым на слова, но понял, окунувшись в бездорожье,
что ангелы умеют уставать, а воином родиться невозможно.

И сказке так же страшно прекратиться, как падать навзничь с первой высоты…» Волшебник, отчего же медлишь ты? Вот лютня. Зачаруй напевом птицу.
Большую птицу, светлого пера и вольную. Стремительного взлёта.
Вот ангел на спине её. Он рад, хотя и виден лик вполоборота.

Движения отточенно легки, крыло звенит, отсвечивает белым
и медью. Только… Птица ослабела. Срывается в излучину реки.
Вода тепла, без примеси тоски, и волны птицу утешают даже:
«Дыши ровней, мы никому не скажем. Сейчас ты рыба, крылья — плавники.

Смотри на отраженье облаков, здесь тоже небо, но иначе сшито.
Ты не упала, сердце высоко, а сердца высь верней любой защиты».
И птица слышит дивный тихий звон и сбрасывает немощь, точно брызги.
Волшебник, май расцвечен, сад спасён. И это оттого, что ты был близко…

А мы теперь свидетели чудес. Почувствуй, как у нас светлеют лица.
И ангел, что, сияя, гладит птицу, конечно, понял, для чего он здесь.
Так входит в силу плодородный год в обход примет и горького поверья.
Тсс!..
Такая тишина стоит кругом, что слышно, как в саду растут деревья.