Он писал веско и чётко, короткими предложениями, порой даже состоящими из одного слова. А в конце всегда ставил увесистую точку, словно вколачивал гвоздь. Точка эта призывала к порядку, серьёзности и указывала на то, что адресат — человек гордый, властный и не терпящий возражений. Она давила, она требовала, стыдила и выносила приговор. Не точка, а крохотный палач, гильотинирующий предложение. В общем, чувствовалось, что если я выживу после этой переписки — то с некоторыми потерями эмоционального, или какого ещё характера. Но продолжала барахтаться в словах, как воробей, тонущий в луже. Пыталась шутить, лукавить, даже флиртовать (да простит мне суровая точка все эти вольности!). Но при этом боялась его, как огня.
И вот, в одном из писем я спросила, не обидела ли собеседника, случайно, своими шуточками? Ответ прижал меня к стене прямотой и неожиданностью: «Никаких обид. Желательно никогда.» Мало того, что точка вцепилась в оба эти предложения пастью голодной собаки, так ещё и эти «никаких» и «никогда» лишили моё свободное будущее шанса на оригинальность и неизвестность. От такого поворота событий воробей сложил лапки и обреченно пошёл на дно… А я обалдело замолчала, не зная, что ответить…
На следующий день он прислал письмо, в котором ни слова не упоминалось о вчерашних никогданиях — легкое и приятное, а в конце предложений красовались скобочки, обозначающие улыбки. «Ёлки-палки, как на американских горках!» — подумала я, и воскресший воробей нацарапал уже не дрожащими лапками ответное письмо с улыбками.
Странная это была переписка, но дико увлекательная. Мы с моим визави словно играли в морской бой: никто из нас не знал, когда и какое слово попадет в уязвимое место, в какой точке подорвёт самооценку или зацепит гордость. Мы лавировали между слов теми же словами и знаками препинания, пытаясь увернуться от непонимания и двусмысленности, так свойственной виртуалу. К тому же, была у моего адресата одна интересная особенность — о чём бы мы не беседовали сегодня, на следующий день он начинал общение будто бы с чистого листа. Может это он и имел ввиду под беспрекословным «никаких обид»? Вначале такое поведение меня несколько обескураживало, и от удивления мои брови растерянно ползли вверх. Но постепенно я привыкла и поняла насколько такое поведение мудро: если человек хорошо поспал, за ночь он избавился от ненужной шелухи вчерашнего дня, от всех волнений, проблем, тревог и обид, и утром он просыпается уже немного другим и готов к новым целям, чувствам, впечатлениям. Такой взгляд на мир отвечал глубинным потребностям моей души и был принят мной, как собственный стиль жизни.
Тем временем тон писем начал меняться и собеседник, вдруг, предложил перейти на «ты». Мой внутренний воробушек встрепенулся и ошалело, снизу вверх, поглядел на удава (ну, на моего великовозрастного визави), «не-не-не, не получится, ни за что!» — взволнованно зачирикал он. Смущали меня не только разница в возрасте и уважение, которое я испытывала к нему, но и то, что «ты» -это уже другой уровень близости, иной уровень доверия. Нет, к такому я была не готова и отказала. Получив мой отказ, адресат был разочарован и отчаянно расстроен… Я была непреклонна, а удав укрощён. Воробушек ликовал от своей маленькой власти, порхал и чирикал без умолку о всяких пустяках. А удав терпеливо внимал, замерев в ожидании… Он умел ждать, этот Удав…
Продолжение, возможно, начирикается...