Любовь к человеку, не к собственным от него ожиданиям, не к своим страхам в его лице, не к своим планам на будущее и спокойную старость, а именно к человеку, редка невероятно. И ярлыков на себе не терпит.

Бывают мамы, которые любят детей, бывают дети, которые действительно любят родителей, а не свои комфортные ощущения детства или безопасности в малом возрасте, но в обоих случаях — это редкость. И любят там не потому что «мама» или «сын», а потому что любить умеют, нежность испытывая к существу, а не родственному статусу.

И нет идиотского этого понимания «массовое» / «не массовое», масса все съест, она разницы не видит, те, кто видят разницу, должны за уровень идиократии отвечать. А если изначально говорите: «все хорошо, только проект не массовый», значит, тоже обезьяны, потому что и Толстой, и Бродский, и Бетховен — «не массовы», но ими стали, оттого что распространяли их хорошо. И это очень важно, чтоб Бетховены становились массовыми, это единственное, что дает прогресс и спасает от идиократии. Массовость не во…
… показать весь текст …

Благословенны те, кто учат людей любить.

Ибо ни у кого сердцевина не переливчата так, чтоб заставить полость в груди заполниться обещанием

вечности.

В тебе вечность. И больше нет. Не найти. И искать не буду.

Люди очень любят схватиться за теорию и сказать: «Да, истина! Именно так!» и ничего дальше с этим не делать.
Потому что превращать знания в чувства всегда больно и при этом невероятно страдает человеческое раздутое эго.

Ах этот великолепный дар ненужных людей —
заниматься чем-то абсолютнейше бесполезным, чтоб не заниматься ничем.