Сирень довольна — в честь неё цвет назван, и носит девушка сиреневую юбку, покупает книгу в сиреневой обложке — про неё, красавицу, вспоминает. Но обида всё-таки есть — другим цветам больше повезло или чести особой удостоились (неизвестно, за какие услуги), и порхают по тропинкам да по улочкам Лилии и Розы, Вероники, Меллисы и Виолы.

Июль сирень утешает, плачет вместе дождиком — говорят, в далёких землях и её именем девочек называют. И даже Яблоко или Облачко могут за ручку с мамой ходить. Интересно, какого цвета глаза у них?

Вот бы глянуть.

Говорили, когда отцветает белая сирень — начинается лето. Поедем на вокзал, диктовать название станции в маленькое окошко. Паковать чемодан, на который нужно сесть, чтобы застегнулись ремешки. А потом мелькающие огни в окошке, длинные перелески, цепочка изб где-то внизу, у невидной реки. Ах, как замирало сердце, всё сильнее с кадым километром. Ожидание свободы, жизни, совсем отличной от той, что оставалась дома. Поезд с лязганием останавливался на полустанках, выпускал пар, вздыхал. Мы спускались из вагона по металлической лесенке (с последней ступеньки приходилось спрыгивать), покупали у старушек пирожки в промасленной бумаге, с пятнами от сочной начинки; кулёчки с хворостом, тыквенные семечки. Приносили в купе пластиковые стаканы с душистой первой клубникой, поспешая, чтобы успеть до недовольного окрика проводницы, которая пересчитывала пассажиров, как цыплят. Поезд трогался, рождая особенное чувство пустоты в животе. Перрон уплывал назад. Лето было впереди.

Правильно говорят, что каждая встреча, каждый разговор неслучайны. Сначала я загрустила, потом подумала: а может, всё так и должно быть? Идти своим чередом? В итоге все винтики встали на свои места. Теперь я знаю, что мне делать дальше и как поступать.