Пой, моя Боль, и здравствуй. Всё в тебе мне знакомо: ты мне и мать, и пастырь, чудищ зубастых сонмы.
Ты мне и дом, и небо, кости под тонкой кожей, руны одал и гебо, меч из любимых ножен.
Ты мне и друг, и враже; варимся вместе в чане. Нас, полагаю, даже боги с тобой венчали.
В мёрзлых объятьях тесно, но я других не знаю. Слейся со мной, невеста, я ведь к тебе припаян.
Жёстко сожмёшь запястье, в кровь искусаешь губы, только в ответ, к несчастью, я не могу быть грубым:
Под ледяным покровом ты лишь ребёнок, Боле: ластишься бестолково, просишь любить и холить.
Это всё детство сучье — в этом уверен твёрдо — нежности не научен брошенный мамой слёток.
К просьбам всегда глухая, злобу приняв за силу, так вот любить, ломая, ты себя научила.
Вырежешь сухожилья, глянешь, застыв в вопросе. Знаю, птенца без крыльев я не посмел бы бросить.
Всё, что теперь осталось, жмурясь при каждой встрече — это принять как данность твой поцелуй-увечье.
Я тебе муж и пастырь, брат и отец, хозяин. Пой, моя Боль, и здравствуй:
Я тебя п р и н и м, а ю.