Пишу тебе в надежде поделиться. Испытываю дефицит идей. Здесь истинно господняя теплица для редких разновидностей людей. Здесь, знаешь ли, никто не носит Prada, но тысячи оттенков красоты. Приезжие отращивают радость, как жабры, как русалочьи хвосты.
Пишу тебе: темнеет очень рано для укрепленья звёздного родства. Надует паруса катамарана бессмертный устроитель торжества, имея цель туда-сюда носиться по небу, белозубый, озорной. Но в целом ночь чернее абиссинца, и — ящерки, и — крупное зерно планеты. Неопознанной, далёкой. Пугливый краб шныряет по песку.
Лесные сказки океану окай, болтай про древнерусскую тоску короткие замедленные мысли. Вот раковина, ты её король. Здесь пеликаны у границы мыса суровы, что таможенный контроль. В сердечной дорогой каменоломне настало время разобрать завал. Такое чувство — наконец-то вспомнил, такое чувство — нет, не забывал.
Пишу тебе. Душа моя сердита на тело за отсутствие крыла. Солёный шум, Эль Ничо, Флоридита, крутая корабельная скула.
Луна ложится на спину для смеха, блестящая рогатая печать. И я не знаю, как смогу уехать, когда вернуться и с чего начать себя потом без этих «мучо густо», «ло сьенто, сеньорита», «пор фавор». А утром — песню старого лангуста перебивает птичий разговор, взлохмаченная облачная вата на смену опустевшему ковшу.
Дом чёрт-те где. Рукой подать — экватор. Пишу тебе. И всё-таки пишу.