Он умел говорить на птичьем,
Жил насмешками надо мной:
«Вся любовь — это лишь обычай
Поклонения мёртвой дичи,
Что назвал ты своей женой».
Выпивая настой агавы,
Я ему подставлял плечо.
Он садился всегда на правом.
Я вскипал: «По какому праву?»
Удивлялся: «Ну, что за чёрт?»
И, конечно, об этом зная,
Он подыгрывал мне тогда —
Отводя меня то от рая,
То от женщины, то от края,
Но ни разу не от стыда.
Кто из нас был другому послан
Я уже и гадать устал.
Мы братались, дрались, а после
Ели жизнь, что казалась постной,
Ведь никто не держал поста.
Вот вам песенка без припева,
Но в одну из больших ночей
Мне приснилось, что, полон гнева,
Это я у него на левом
Нерабочем сижу плече.
И когда я сказал об этом,
Он кричал, хохотал до слёз:
«Будь ты всем: алкашом, поэтом,
Только вот воевать со светом
Ты, браток, ещё не дорос».
Мне в то утро случилось тридцать,
Я с тех пор не видал его.
Но порой замечаю птицу
И как будто она кружится
Возле правого моего.