И примет время отпечаток
И сохранит, и не отдаст.
Судьба потерянной перчаткой
Вмуруется в холодный пласт.

Тепло и линии ладони
Переживут года, века,
Пока их невзначай не тронет
Чужая, грубая рука.

Исчерпана. Сухое русло.
Песочек, камешки — сомкнулись берега.
Но почему-то мне не грустно.
Берёзы тянут ввысь лосиные рога.

Другие родники. Свобода
По желобку течёт берёзовым огнём,
Холодным, как былые годы,
Пьянящим, как во тьме светящийся проём.

Я пью. Иду, оставив время —
Пусть за спиной терзается, но без меня.
Спадает с плеч бессильно темень,
И я иду в оживших сполохах огня.

Тонким месяцем яблоки режу,
Пахнет лунным вареньем в ночи.
Повседневности жилистый стержень —
К безмятежности зрелой ключи.

Дышат стены сосновым покоем,
Тают окна в соседнем дому.
Огонёк под кастрюлей покорен
Всем подряд и вообще никому.

Так о чём я? — О Дальнем, Далёком —
Непокорном, как свет или тьма.
Он по жилам бежит кровотоком,
Делит нас на родные дома.

Пусть тихий дождь стучится в сердце.
Для светлой грусти нужен дождь.
Глаза в потёмках будут греться,
Как будто ты чего-то ждёшь.

А жду купавковых цыпляток
И энергичных муравьёв,
На тропках солнечных заплаток,
Ещё не сотворённых слов.

Я жду без устали, старею,
Что ровным счётом — пустяки.
И ожиданьем время грею
Науке мира вопреки.

Редеет лес. Рукой хозяйской
Срывает ветер паруса.
Сурово, без весенней ласки
Глядят на землю небеса.

Не слышно птиц, куда-то делись,
Осиротел на звуки мир.
Лишь дятел на сосновом теле
Стучит за смолкнувший клавир.

Настало время откровений
Без недомолвок, лжи цветной,
Без мимолётных поклонений
Под легкомысленной луной.