Иногда вспоминаешь что-то, что лежит в сундучок с секретами, на самом дне.
Мне 8 лет, я учусь во 2 классе, тяжело переболела и мне дали путевку с санаторий под Питером. Едем с папой — мама в отпуске по уходу за младшей сестренкой, они остаются дома.
В санатории много взрослых с детьми, а я с самым лучшим папой на свете!

Иногда мы сбегаем из санатория, едем на электричке в Питер, ходим по музеям. В Кунсткамере глаз не могу оторвать от уродцев, страсти-мордасти! Репино, Петергоф — мне все интересно! А потом появляется она, женщина с сыном. И мы с папой перестаем куда-то ездить, папа все свободное время ппроводит с ней, а мне говорит — иди поиграй с Сережей. А я не хочу играть с Сережей, мне не нравится, что его мама обнимает моего папу, ходит с ним под руку, что папа закрывает меня в номере вечером, а сам уходит. А дома мама и маленькая сестренка, которых я люблю! А тут происходит что-то неправильное!

Стоим вечером на балконе, я отвернулась, чтобы не видеть, как эта женщина вешается на моего отца. И тут подходит Сережа и властно кладет руку мне на плечо, совсем как его мать — на плечо моего отца. И я не выдерживаю и кусаю его заруку, вложив в этот укус всю свою боль и обиду! Надеюсь, ему тоже больно!
Папа в шоке, говорит — вообще-то она у нас не кусается! (ха-ха, да в душе я волчара, как мощны мои лапищи! я бы и мать его укусила!). Вечер испорчен, Сережа рыдает, его мама идет с ним в медсанчасть (мы же в санатории, там это круглосуточно), папа тяжело вздыхает и говорит — Да что на тебя нашло!
А ты не догадываешься, да?

После этого она вроде поменьше стала вешаться на отца. Женщины более тонко все чувствуют, она должна была понять. кому предназначался этот укус.
И вот последний день в санатории, мы с Сережей и другими детьми играем в салочки, я спотыкаюсь о чей-то сандалик, а потом тишина и темнота. Только иногда я немного прихожу в себя и вижу папу с побелевшими губами, который молится надо мной — Господи. я все понял, не надо было ребенка наказывать!

Как оказалось, у этого Сережи свалился сандалик, через который я полетела и получила мощнейший сотряс. Папа говорил — отец замминистра, а ребенку обувь на вырост покупают! Не знаю, какой там минист-пипист был его отец, но мать его была шлюха.
Примерно сутки с лишним была без сознания. Не понимаю, как отцу разрешили меня перевозить, там был транспорт до электрички, потом электричка, потом поезд из Питера в Москву, потом он пробился со мной на руках через очередь на такси. Я очнулась дома, меня гладила заплаканая мама, и я все вспомнила. Я рыдала, мама думала — у меня болит голова, но у меня болела душа. Я ничего ей не сказала, засунула это в самую глубину своей памяти. Мамы уже нет, она это не прочитает.

Дети все понимают и все помнят. Даже если вам кажется, что они маленькие.