Поэтесса из Украины Евгения Бильченко прославилась на весь мир в 2014 году благодаря стихотворению «Я — мальчик», объявленному «гимном Майдана». Но с годами она радикально поменяла взгляды. Евгения рассказала, почему поддерживает «русский мир».

От «поэтессы Майдана» до сторонницы спецоперации на Украине

Стихи украинской поэтессы Евгении Бильченко переведены на 23 языка мира, за 41 год своей жизни она выпустила 15 поэтических сборников, но мировую известность в 2014 году ей принесло одно-единственное стихотворение — «Кто я?». Впрочем, широкой публике оно стало известно по первой строчке: «Я — мальчик…»:

Я — мальчик.

Я сплю, свернувшись в гробу калачиком.

Мне снится футбол. В моей голове — Калашников.

Не вовремя мне, братишки, пришлось расслабиться!

Жаль, девочка-врач в халатике не спасла меня…

Вскоре это стихотворение окрестили «гимном Майдана», а саму Бильченко — «поэтессой Майдана». Родившаяся в Киеве, Евгения Бильченко преподавала в Университете им. Драгоманова, где получила учёную степень доктора культурологии. Поэтесса ездила волонтёром на Донбасс, поставляя вещи, деньги и амуницию украинским подразделениям. Но в 2015 году она прекратила волонтёрскую работу, а в 2018 выступила с речью в парламенте Чехии, где попросила прощения у жителей Донбасса за своё содействие украинским националистам.

Сейчас Евгения Бильченко живёт в Петербурге — из Украины она уехала ещё до начала спецоперации. Поэтесса, радикально поменявшая свои взгляды, поддерживает Россию. О причинах таких перемен Евгения рассказала в интервью.

— В 2016 году я поняла, что никакой другой позиции у меня быть не может. Что в этом боевом противостоянии братских народов виновато украинское правительство, украинская армия. Я это поняла, потому что я побывала на фронте, я видела обе стороны своими глазами. Я, пока не увижу реальное своими глазами, не верю ничему, никаким медиаканалам, при всём уважении. Когда я это всё увидела и поняла, от чего гибнут на Донбассе мирные люди и как сражаются там русские добровольцы, с которыми я познакомилась в Петербурге, я поняла, что правда на нашей стороне, то есть на стороне России.

Отказавшись от громкого наименования «поэтессы Майдана», тем не менее, Евгения Бильченко продолжала жить и работать в Киеве, преподавать в педагогическом университете. Но в 2021 году женщина публично выступила против закона о функционировании украинского языка, заявив, что на Украине «процветает человеконенавистническая идеология… Националистическая цензура овладела не только медиа, но и наукой… А этот закон — лишь звено в цепи, очередной опухший лимфоузел в теле онкобольной американской колонии». Вскоре после этого поэтессу вынудили уволиться из университета.

О травле и гонениях

Впрочем, увольнению Бильченко предшествовал период прессинга и даже, по её словам, травли.

— С 2016 по 2022 год я жила с этой позицией на Украине, фактически как государственный преступник, предатель, — рассказала она — Но, поскольку я была уже публичным лицом, у меня уже было за-украинское прошлое, я написала «Гимн Майдана», как они называли стихотворение «Я — мальчик», то они меня пробовали перевоспитывать, оказывать разное давление. Были задержания, допросы, у меня статья 2583 по Уголовному кодексу (Украины — прим. авт.) — «Международный терроризм», меня всячески запугивали. Но ещё как-то жилось.

Но в 2021 году уже так обнаглела, что заявила, что Украина — это американская колония, после чего квартира моя была внесена в «Миротворец», возле моего дома стали тусить разные бойцы, меня выгнали с работы — попросили извиниться, я не извинилась и ушла. На меня стали нападать, жить там было невозможно, и я уехала. Уехала до спецоперации, потому что я выбрала Россию. То есть я не беженка. Мне очень не нравится, когда меня называют беженкой. Беженцы — это те люди, которые испугались и перешли на сторону победителя. Это не так. Я сюда переехала, когда республики ещё не были признаны.
Сейчас, проживая вместе с мужем, гражданином России, в Петербурге, поэтесса выступает за спецоперацию — в том числе помогая волонтёрским организациям нашего города и Донбасса. По словам Бильченко, именно визит на Донбасс открыл ей глаза:

— Я осознала, что на Украине происходит перехват протеста, и что в этом протесте есть гнилая ветка, когда в первый раз побывала на Донбассе. Это было в конце 2015 года, я пообщалась с местным населением, поняла, что Украина убивает таких же украинцев, только там. Мне, конечно, жалко, что Киев, Мариуполь бомбили, мне всех мирных жалко, но, поскольку Украина первая начала сажать в тюрьмы, убивать своих же граждан, то, естественно, что ответ пришёл. Как без этого обойтись. Поэтому я вот так радикально поменяла взгляды.

Об отречении отца, подпольных соратниках и планах на возращение в родной Киев

Как рассказала поэтесса, из-за её позиции от неё отрёкся родной отец:

— Мой отец, который не жил с семьёй, ещё до спецоперации от меня публично отказался. Я думаю, на него оказывало влияние СВУ. И заметьте, не тогда, когда по Киеву начали стрелять русские, а когда ещё ничего не было, просто за любовь к России. Вы представьте себе степень ненависти!

Тем не менее, Евгения Бильченко рассказала, что её единомышленники ещё есть на Украине — но из-за своей позиции им «пришлось уйти в подполье»:

— Поскольку я отслеживаюсь и разыскиваюсь на Украине, мои немногочисленные единомышленники по русскому миру, которые нам помогали, были схвачены в Киеве. Им вменили статью «Измена родине», и об их пребывании я не знаю. Но это было буквально несколько человек, и несколько таких же человек есть у нас в подполье, мы не рассказываем о них. Но я полагаю, что, если есть эти несколько человек, то есть и больше. Просто сейчас на Украине вообще нельзя пикнуть не только в сторону России или мира, вообще никак, там пацифик нельзя повесить. Поэтому эти люди очень глубоко прячутся.
Саму поэтессу на родине, по её словам, ожидает от 12 до 18 лет тюрьмы за «предательство». На вопрос, планирует ли она когда-нибудь вернуться на Украину, Бильченко ответила однозначно:

— Только когда над Киевом поднимут триколор. Потому что, во-первых, это будет справедливо, и я считаю, что триколор должна понять армия ЛДНР. Мне сейчас ребята пишут на украинском суржике, они украинцы, они должны прийти в свою Украину вместе с Россией, это нормально, правильно, это красиво. И тогда, когда сменится власть, потому что сейчас у меня там 12 -18 лет тюрьмы за «измену родине». Но это не то, чего я боюсь. Если бы я боялась, я бы перед ними извинялась, и было бы всё (хорошо). Но я просто не могу вернуться.

О типах людей, которых можно и нельзя переубедить

Убеждая своих слушателей и читателей словом, Евгения Бильченко использует не только лирику. Вступать в дискуссии она также не боится. Правда, считает, что не каждого оппонента можно переубедить:

— Если я вижу, что собеседник мой либеральных взглядов, то какие-то аргументы использовать бесполезно. Он знает, что восемь лет бомбили Донбасс, но ему с этим нормально. Он восемь лет живёт с этим, взглядов не менял, не каялся, и до сих пор ему с этим нормально. Но если я чувствую, что человек просто искренне заблуждается, что он просто гуманист, который ну не хочет, чтобы убивали людей, я ему покажу данные по количеству убитых за последние сутки — например, в Горловке это 29 человек, можно себе представить! Я показываю фотографии убитых, раненых, мирных людей, чтобы его переубедить, исходя из того, что он гуманист, а не проукраинец.
Существуют и другие категории людей, ещё не «потерянных», по мнению поэтессы:

— Есть такие люди — они патриоты России, но они немножко узко мыслят. То есть они говорят так: да, Майдан — это было плохо, но сейчас тоже плохо, спецоперация — плохо, а моя хата с краю. Мы их называем «хатаскрайники». Их позицию можно понять, они говорят: вот Владимир Владимирович обращает внимание на Херсон, а у нас тут в Орле всё плохо. Как мне к ним апеллировать? Им всё равно, что там гибнут русские люди, им главное, чтобы в Орле, чисто у своего холодильника всё было хорошо.

И я говорю: «Ребята, если сейчас не убрать это всё на Украине — а я знаю, я жила на Украине, я знаю планы Генштаба ВСУ, они планировали нападение, у нас риторика нападения на Россию шла последний год, и русофобия взвинтилась — и если сейчас не помочь Херсону, завтра это будет в Орле! И это нужно сделать, исходя из национальных интересов, о которых вы, патриоты, печётесь. Ибо в противном случае возникает вопрос: а может, вы не патриоты, а может, вы за ВСУ?..»