Оставайся, мой третий лишний, мой беззвучный, вчерашний, книжный. Я не сдамся, пока Всевышний мной устало руководит. Двадцать восемь попыток сбыться в календарной твоей странице. Ты молчишь, потому и длится страх, поставленный на repeat.

Я опять предпочту свободу, бег по кругу и в ступе воду. Твоё место — в бюро находок. Я — открою ломбард потерь и февраль заложу бессрочно. До свидания, мой височный. Все проверки пройдя на прочность, наше время обрящет дверь.

Что тебе рассказать, мой строгий, мой конвой на любой дороге? Я болею тобой, но сроки есть у каждого, кто рождён, кто ступил на большую землю, кто, казалось бы, неотъемлем. Ты под кожей, ты внутривенно, непокорен, непревзойдён.

За собой закрывая зиму, ты молчишь, и невыразимо — до отрыва по сгибу — жаль.
До свидания, нелюдимый, мой прошедший, невозвратимый.
До свидания, мой февраль…

Господи Боже,
небо, как простыня,
пахнет морозной ночью и январём,
слышишь, смеётся кто-то,
возможно, я

если не занят,
давай посидим вдвоём

Господи Боже,
держи меня между снов,
руки на мою голову возложи,
снежное море вышло из берегов
и затопило первые этажи
… показать весь текст …

Спустя молчание и череду потерь,
пройдя огонь, пройдя святые воды,
спасибо, Господи, что я умею — в дверь,
что различаю выходы и входы,

что боль меня пыталась разобрать,
но я упорнее, я из лихого сплава:
заоблачная наблюдала рать,
меняла ставки и кричала «браво».

Спустя молчание, я снова зазвучу
на новый лад, на новые мотивы,
нет ничего страшней, когда молчу,
спасибо, Господи, что мы не все, но живы.
… показать весь текст …

Оставить белые следы на снежно-белом.
Проснёшься, выглянешь в окно, уже стемнело.
Потерян день, и не найти, и не вернуться,
и тьма такая, что под ней деревья гнутся.

Сойти с крыльца, достать гуашь и кисть пошире,
и белым всё зарисовать, и в белом мире
смотреть на бесконечный снег — до слёз и рези.
Придумать новую мечту — гореть и грезить.

Простить себе, простить другим, проститься с болью,
оставить белые круги на белом поле.
Что не совпало, не сбылось, принять за благо.
Пусть будет только белый цвет, других — не надо.
… показать весь текст …

Говорит, «земля под тобой горит», говорит, «в груди у тебя магнит»:

— Потому и, миленькая, болит, потому и режет. Ты притянешь разный людской металл, чтобы он обтёрся и заблистал через кожный скрежет.

Твоё слово согреет и исцелит даже тех, кто носит в себе гранит, кто изранен и шрамы от всех хранит под цветной одеждой.

— Что ты, бабушка, нет никаких костров, я иду по насыпи из ветров — перекати-поле. Что я знаю о людях, об их войне, что они сумеют найти во мне, чтобы сладить с болью?

У меня такая в груди дыра, что не хватит злата и серебра залатать и выжить. Я пою и песня моя проста, но её услышит один из ста. Аве те, кто слышат.

— Никуда с тропы этой не свернёшь, остальное, девочка, — мрак и ложь, топи и болота. А пока встают за тобой огни, обогни полсвета и сохрани в людях позолоту.

Ничего, что больно, у всех болит: кто-то рушит судьбы, раздор чинит и спасает кто-то.