Вот — мальчик, лет десяти, он сидел в подвале.
Вот — девочка лет двадцати: ее на выдачу не позвали.
Вот — моя публицистика вместо поэзии, в модном сегодня стайле,
Ее никогда не будет на первом канале.

Вот — мой непричесанный крик, вот — моя военная вера
В некупленный БПЛ для комбата Шумера,
В пермских баб, собирающих на аптечки Стилету,
Вот — моя вера в Егора Летова.

Вот — истина в тачке для Горловки, в дорогостоящем одеяле,
Его никогда не покажут на первом канале:
Мальчика-аутиста, офицера в…
… показать весь текст …

Таковы уж мои задачи: не быть терапевтом, а быть хирургом.
Когда больной — на опасной стадии онкологии,
Существует ещё возможность запустить ему в рану руку
И вытащить опухоль безразличия, поддев ее словом за информблоги.

Таковы уж мои задачи: вспарывать бездну по Достоевскому
И не иметь ничего общего с миром мещанского благополучия.
Я не воспитывалась на «Битлз». Я редко слушала «Yesterday».
Я не хотела дачу и холодильник, вообще, ничего лучшего.

Да, я из тех детей, которые выросли на Расколь…
… показать весь текст …

Такая пустая ночь, такая святая высь.
Такая огромная, с океан шириной, боль.
Нарисуй мне жёлтый подсолнух, Рысь,
Да с черной решеткою поперек и вдоль.

Пусть этим подсолнухом буду я:
Дикая помесь любви — с нею же.
Никакого гнева — на краешке бытия,
Кроме дурацкой нежности.

Такой сокровенный мир, такая злая война,
Такая в нас всех — смертельная правота,
Что, кажется мне, налево пойдешь — хана.
Направо же — ни рожна и тень от креста.
… показать весь текст …

Христос Воскресе

… Я гляжу на этот несгибаемый, добрый, страждущий, истощенный испытаниями, но выползший из девяностых, светлый русский люд и сорадуюсь вместе с ним. Прозвучал последний звон колокола на Преображенском соборе… Начался обход храма… Люди застенчиво поджигают друг другу свечи, идут чинно, не торопясь, стараются не задеть друг друга локтями… Христос Воскресе! Воистину Воскресе!

Не понимаю этого постоянного культа страдания без грядущей радости. Знаю, что это есть в католицизме и иу…
… показать весь текст …

Я люблю эти томные звуки в тёмных парадных,
Эти гулкие своды, эту грязь на ботинках,
Этих неистовых голубей, карманников и пиратов,
Эти отрывочные беседы через смартфон про Глинку.

Я люблю этот дизайн, этот Dasein, люблю эту «да-смерть»,
Произнесенную по-христиански, — то есть, без лишней страсти.
Люблю эти ввинченные в барокко ироничные декадансы,
Люблю эти беды, эти простуды, эти классические напасти.

И, пусть говорят: этот город — сор, сир, сер: для меня он — сирин.
Может быть, я хочу умереть неторопливо и с тонким вкусом.
А Бог говорит: «Россия», — и всё остаётся в силе:
… показать весь текст …