И снова ангел мой на дудочке
Сыграл и подал мне на блюдечке,
На блюдце с голубой каемочкой
Мой новый день с небесной кромочкой:
Мол, положи в него, что нравится.
А я стою, боюсь не справиться,
Гляжу на блюдечко растерянно.
Желаний вроде бы немеряно.
Но день с вкраплением небесного
Чего-то требует чудесного —
Узора, кружева ль с мережкою…
Стою в лучах его и мешкаю

Не трудись. Тишина всё равно победит.
Тишина ведь всегда побеждает без боя
Всякий шум, всякий голос и слово любое,
Кроме тех, что сама в сладких муках родит.

Пройдет и этот день,
В небытие он канет.
Кого-то исцелит,
А чью-то душу ранит,
И кто-то поутру
Пробудится от блика,
А кто-то, может быть,
От собственного крика.

Все уходит. Лишь усталость
Не ушла. Со мной осталась.
Стали в тягость встречи, сборы,
Расставанья, разговоры,
Страдный день и вечер праздный,
Свет и сумрак непролазный,
В тягость шорох за стеной,
В тягость крылья за спиной.

И я одна из тех, кто был в коросте
И в язвах, и кому ломали кости,
Терзали душу. Я была из тех,
Кто полагал, что он несчастней всех,
Кто вопрошал: «О, Господи, за что же?
И для чего? И как мне жить без кожи?».
Господь мне не ответил. Я сама
Всё поняла и не сошла с ума.
Я поняла: всё это надо, надо,
Чтоб знать, где рай, а где подобье ада,
Чтоб осознать, что жизнь без адских мук
И пыточных орудий — росный луг,
Немыслимое счастье и награда.