Помните разницу: ремесло — это форма, искусство — всегда и только содержание.

Господи, как же хочется… И как допустил ты все эти картины, истории, песни — пугливые изображения упитанных и нестрашных людей, бездумно позастывавших в латах перед невозможно неодушевленными дамами или алтарями — всяческим хламом. Прав был Коран — нельзя идиотам представлять бога. Никогда святые моменты не должны оказаться в руках у черни. Там, где был бог останется нечто смешное и жалкое, голые мумии когда-то великих святых. А что чище полета и ярости, после которых так неизбавимо надо воткнуть желательно ещё окровавленное лезвие в землю, на мгновение сделав его символом веры во всё столь простое, что невыразимое — символом страданий, креста и победы, у которого остается лишь пасть на колени и молить — Господи, дай же мне сил! Дай мне силы и твердости.

Не абсурдно ли это — так кастрировать желания?
Угадывать, что правильно хотеть вместе того, чтобы научиться слышать себя.

Чтобы знать, что же тебе на самом деле хочется, нужно иметь смелость хотеть и иметь сердце, которым чувствуешь мир.
Уязвимое сердце, живое.

Франц Вертфоллен «Наталье. Из Колумбии. С любовью»

BELLE: Вы очень странный молодой человек.
ФРАНЦ: Я — странен, вы — прекрасны, что еще нужно для счастья?

«Триполи огромен, а кажется маленьким,
карманным.
Жмется к морю всеми прыщиками домишек.
Вообще, местные города — малоприятное зрелище для тех, кто привык к темно-зеленым сказочным деревушкам Австрии на берегах идеально темно-синих озер.
Деревушки пахнут озоном и лесом.
Тут в воздухе запах пыли и хлеба.
От апельсинов в Триполи осталось не больше, чем от кедров в Ливане — название, память и лишь иногда едва проявляющиеся остатки запаха.»

Франц Вертфоллен «Заметки для Штази. Ливан»