Мимо плывут имена и даты.
Серая туча, как пёс кудлатый,
над горизонтом бежит куда-то,
лапы макая в день.
Я в окружении стен бетонных
мыльную оперу ем с попкорном.
Плющ оплетает торец балкона,
словно висок мигрень.
Липну к дивану, укрывшись кошкой.
Лезет навязчиво мысль о том, что
вот бы сейчас оказаться в прошлом
и поменять трамвай.
Может, такому была бы рада:
свадьба, пелёнки, любимый рядом,
печь пироги и крошить салаты,
пить не вино, а чай…
Я на подножках каталась трижды,
не доезжая своих парижей,
впрочем, кто счастлив — стихов не пишет,
это известно всем.
Хочется изредка, ненароком,
вскрыть одинокий уютный кокон
и упорхнуть из его волокон
в сети любовных схем —
Боже, прости за такую шалость! -
может, тогда бы от рифм сбежала,
только они, выпуская жала,
мне преграждают путь.
Кошка мурлычет — и я ей верю,
что для поэтов важны потери.
Слышу — трамвай дребезжит за дверью.
Пусть проезжает. Пусть.