Мне теперь нельзя ни дорог, ни книг, ни больших вершин и бескрайних трасс: я так рвался чуть ли не брать блицкриг, за шесть лет успел скаменеть в анфас, истрепались вены — непрочный трос, нервы вовсе струны — звенят, гляди! Слился с грязным небом мой цвет волос, и глухой мотор барахлит в груди.
Не так страшно жить, ничего не жду; крест совсем сломался и сдан в ремонт. Если вспомнить прошлую чехарду — как же странно, боже, что я не мертв! Бросив вечный поиск, я все нашел, и сползает с горла родной хомут. Как завет: все странное — хорошо. Неживые странного не поймут.
Мне теперь нельзя убегать за грань, вырывать сердца и давать свое, но кромешный ад — это тот же рай, потому то я лезу туда живьем. И мир так красив, и цветет весна, и все это — чертово колесо.
И я знаю — только коснувшись дна, ты вдруг станешь самым лучшим пловцом.