«Антресоль» переводится с латыни как «врата минувших эпох». Язык давно умер, а антресоль прекрасно сохранилась.
Иногда она пускает метастазы в шкафы и ящики в диванах, а стоит расслабиться — захватывает квартиру целиком. В прихожей на тебя падает утятница, на балконе рушатся пыльные лыжи. Всё нужно непременно хватать на лету, потому что если упадёт — разобьёт банки.
Банки на антресолях есть всегда, даже если вы никогда их туда не ставили.
У нас, например, в антресольном шкафу царил черничный экстремизм. Я уж не помню, какие события 1995 года привели к такому выбросу черники в биосферу Земли, но закатано в банки и оставлено для потомков было стратегическое ее количество.
Варенье, компот, свежезакатанная черника, сушеная черника во всех видах тары от двухсотграммовых до трехлитровых банок.
Её никто не ел. Никогда.
С черничными запасами за годы произошли самые разнообразные процессы, каждый из которых отдалял содержимое банок от состояния, пригодного для употребления в пищу.
Проще говоря, черника проявила изобретательность и испортилась на все лады.
В одних банках она схватилась цементом, при ударах ложкой откалывалась кусками и брызгала острыми черничными осколками. В других — впала в вечную спячку под шубой из плесени толщиной с палец. В литровой банке на дне лежала или скорее даже стояла маленькая кучка черничной массы, по форме напоминающая муравейник. Стенки и дно банки по краям были совершенно чистые. Предположительно, варенье в ней съело само себя.
Кроме черники там хранились еще хмурые, как с похмелья, соленые огурцы. Садовая малина, которая через пять лет после закатки выглядит совершенно так же как лесная малина, брусника, облепиха с грецким орехом, клубника и тёрн. Маринованные по особому дедовскому рецепту грибы, на которые если долго смотреть сквозь банку, кажется, что они тоже оттуда на тебя смотрят.
Однажды мы даже решились эти банки разобрать. Точность сортировки, навскидку, была процентов шестьдесят, ибо определить на глаз трудно, а вскрывать страшно.
Из отсортированного торжественно зарядили Капсулу Времени — пару коробок с отборными банками. Которые никто не откроет и не съест, потому что это никто не ест. И никто не выбросит, потому что труд и жалко.