Художница-анималист, член Академии художеств Евгения Павловна жила и работала в столице. Достигнув пенсионного возраста, она перебралась на свою дачу в пригород. У Евгении Павловны был скромный бревенчатый жилой домик, стоявший в заросшем всевозможными кустарниками, одичавшем саду.
Пожилая художница была маленькой, тщедушной женщиной, с копной белоснежно-седых волос, лёгкие пряди которых, похожие на парашютики одуванчиков, виднелись из-под неизменного чёрного берета с длинным хвостиком на макушке — обязательного атрибута всех художников. Берет украшал голову Евгении Павловны в любое время года, как и висящий на ней, словно на вешалке, чёрный тёплый плащ, не снимавшийся ни в жару, ни в холод.
Голос Евгении Павловны был тихим, ласковым, словно шелест маленьких листьев берёзы на ветру. С людьми она говорила крайне редко, но всегда приветливо здоровалась с открытой светлой, искренней улыбкой.
Родных у Евгении Павловны не было, во всяком случае их никто и никогда не видел. Задушевными собеседниками художницы были привезённые с собой натурщики — три кота и две кошки, охотно позирующие ей, а иногда соседские дети, любовавшиеся на них.
Благодаря не совсем обычной внешности, окружающие называли Евгению Павловну «божьим одуванчиком», так она была похожа на это хрупкое воздушное растение в пору заката жизненного цикла. Называли ласково, без издёвки и двусмысленностей.
Старую художницу здесь любили, не смотря на её странности. Все понимали, что люди искусства, наделенные свыше талантом — личности неординарные, смотрящие на мир несколько иначе.
Соседи неоднократно предлагали ей свою безвозмездную помощь в приведении в порядок заросшего сада, но она вежливо отказывалась:
— Благодарю, дорогие, мне жаль, но, пожалуйста, извините, я вынуждена отказаться и оставить всё как есть. Это именно то, что мне нужно.
Художница писала картины в своём заросшем саду, улыбаясь, уговаривала и рассаживала своих пушистых натурщиков. Она была счастлива в своём маленьком добром мирке, построенном на любви ко всему живому.
Каждое утро в любую погоду художница с двумя бидонами и сумкой отправлялась в магазин на соседней улице, чтобы купить своим маленьким друзьям разливного молока, хлеба, творога и мелкой рыбёшки. Медленно, с остановками, возвращаясь из магазина, художница по пути угощала попадавшихся хозяйских котов и тихонечко о чём-то с ними беседовала.
Хозяйские коты поднимали на неё свои толстые, заспанные на солнышке морды и долго, удивлённо смотрели, но от угощения бессовестно не отказывались.
Иногда художница возвращалась домой не одна, а с бездомным котёнком или взрослыми котами, кошками на руках, которых лечила, откармливала и оставляла жить у себя. Так как брошенных животных было немало, кошачья семья Евгении Павловны пополнялась очень быстро.
Вскоре коты, кошки, молодые котята были повсюду. Никто точно не знал их количества, только сама хозяйка. У каждого было своё имя, своя история, которую хозяйка помнила со всеми подробностями.
Они спали или позировали хозяйке в доме, устраивали весёлую возню на крошечной веранде, играли, бегали и прыгали в саду, ждали у калитки хозяйку с водой из колодца, который стоял прямо у их забора. Самое удивительное то, что за забор никто из питомцев художницы никогда не выходил, они любили только свою хозяйку и дом.
Вся пенсия и деньги, вырученные от продажи картин и написания статей, уходили на питание и лечение многочисленных пушистых питомцев. Евгения Павловна готова была работать день и ночь, лишь бы они, ставшие её семьёй, ни в чём не нуждались.
Друзья, доверившиеся ей всей своей бесхитростной душой после пережитых скитаний и лишений, радовали её сердце каждый день, даруя новые жизненные силы. Они спасали женщину от безнадёжного старческого одиночества, которое способно убить человека, вволю наигравшись его мучениями и страхами.
Хозяйка относилась одинаково ко всем своим многочисленным питомцам, но всё же была у неё одна любимица — её самая первая, теперь уже пожилая, необыкновенно умная белая кошка Маруся. Она нашла её маленьким, едва успевшим открыть глазки котёнком, выкинутым на холодный тротуар и, каким-то чудом, не затоптанным прохожими.
Евгения Павловна смогла выходить малышку, которая со временем превратилась в белую красавицу, с лёгкостью навсегда покорившую сердце художницы. Они жили вдвоём, деля горести и радости.
Осенью, когда начались первые заморозки, ночью, наверное, в последний раз Маруся окотилась, произведя на свет четырёх беспомощных крошек. А буквально через несколько дней, поздней ночью, Евгения Павловна проснулась от дикого рёва и боли в руке.
Взъерошенная Маруся больно царапала её руку и кричала прямо ей в лицо, издавая оглушительные, гортанные звуки. Кошки кричали и метались по постелям, окнам, у двери. В доме было полно дыма, со стороны кухни мелькали красные отблески пламени.
Пожар! Она вскочила и бросилась к двери, распахнув её настежь. Пламя, обрадовавшись, загудело. Кошки ринулись на веранду к входной двери. Грудь пожилой женщины разрывал кашель, от дыма закружилась голова.
Евгения Павловна, схватив с вешалки плащ и сумочку, еле добралась до двери на веранде, которую окружили ревущие питомцы. Она с трудом открыла её и выбралась на улицу с толпой кошек.
Не зная, что делать, она стояла и смотрела, как горит её дом. Соседи позвонили в пожарную службу. Подбежавшие с вёдрами воды полусонные люди начали обливать дом, по цепочке передавая вёдра с водой из колодца.
И вдруг женщину пронзило. Маруся! Там осталась её Маруся! Маруся с котятами! Они там!
— Маруся! Маруся!!!
Никто из соседей не успел ничего понять, только увидели, как их «божий одуванчик» неожиданно бросилась к двери и её тщедушная фигурка, закутанная в неизменный плащ, скрылась в горящем доме.
Люди в ужасе закричали:
— Куда??? Сгоришь! Назад, назад!!!
Сосед из дома напротив, чертыхнувшись, схватил у кого-то шапку, быстро вылил на себя ведро воды и тут же скрылся в густом чёрно-багряном дыму, повалившем из дверного проёма.
Приехали пожарные машины с оглушительно воющими сиренами, толпа кричала им, что в доме люди. И в этот момент из горящего дома, на крыльцо, тяжело ступая, вышел сосед. Он нёс на руках Евгению Павловну, которая обожжёнными руками намертво вцепилась в коробку с пищащими котятами. Её волосы были опалены, она не была больше похожа на одуванчик.
Вслед за ними выскользнула кошка, от которой во все стороны разлетались яркие искры. Маруся не убежала, как её напуганные собратья, а облитая водой, громко мяукая, крутилась возле хозяйки с коробкой.
Пожарные принялись за дело. Моментально приехала «скорая». Евгения Павловна была в шоке, еле удалось разжать ей руки и забрать коробку. Она лежала, запрокинув голову, с широко открытыми глазами и звала Марусю. Её увезли. Кошку с котятами забрала жена соседа, спасшего художницу.
Свет не без добрых людей. Утром приходили женщины, плакали и потихоньку разбирали по домам греющихся от тепла пожарища, осиротевших голодных кошек, котят-подростков и котов, испуганно жавшихся друг к другу. Ближайшие соседи ходили в больницу, носили передачи, поддерживали своего «божьего одуванчика» — одинокую женщину, оказавшуюся такой храброй и стойкой.
Узнав, что с питомцами всё в порядке, Евгения Павловна, собрав все оставшиеся силы, быстро пошла на поправку.
А в это время соседи, сговорившись, под руководством уличного комитета, сходили на приём в горсовет. В помощь погорельцам были выписаны некоторые стройматериалы и выделено двое рабочих из Стройтреста для ремонта дома. Работа закипела. Соседи помогали, чем могли, несли всё: тачку кирпича, рубероид, песок, краску, остатки линолеума, лишнюю мебель.
Всё держалось в секрете. Наступил торжественный день, Евгения Павловна приехала из больницы на такси и не поверила своим глазам. Всё было в порядке! Пахло свежим деревом, краской и даже пирогами. В доме на самодельном половичке под присмотром Маруси играли подросшие котята.
Начали приносить назад питомцев выздоровевшей хозяйке. Хозяйка плакала и целовала каждого из них. Некоторые люди просили оставить им полюбившегося пушистого гостя на постоянное место жительства.
Принесли уличные столы и дружно пили чай из большого самовара с пирогами и вареньем. Оказывается, Евгения Павловна со своими питомцами были не одни на белом свете. У них были друзья, протянувшие руку помощи в трудную минуту.
Жизнь продолжалась…