Миша шел домой. Шел с неохотой, медленно, разглядывая суетливые толпы спешащего по своим делам народа, брезгливо обходя грязные лужи, размышляя о бренности бытия. Нет, он, вынужденный закончить рабочий день по случаю предстоящих праздников, не торопился домой вовсе не потому, что жаждал продолжения своего доблестного труда в стенах тесного офиса. Просто дома, так же, как и на работе, ничего хорошего и интересного его не ждало. Да и никто не ждал. Девушка Лиза ушла еще летом к другому, сказав, что ей хочется чего-то нового и свежего, а Миша, видимо, не новый и не очень свежий в свои двадцать девять, мало что мог по жизни дать такой, как она.
Миша шел, измеряя шагами расстояние от метро до супермаркета, от супермаркета до своей улицы, а тем временем на город, страну, да и на всю матушку Землю с беспощадной неизбежностью, неотвратимо и неумолимо, как глобальный экономический кризис или всемирное потепление, надвигался Новый год. Тянул с собой огромные сумки с продуктами, толкался в очередях в супермаркетах, закупался мандаринами, красной икрой и шампанским или тем, что может считаться шампанским, сопровождаемый мальчишками семи или семнадцати лет с петардами, а также мальчишками двадцати-семидесяти лет с фейерверками, обвешанный мигающими гирляндами и орущий новогодние песни. «Новый год к нам мчится, скоро все случится…» Но, если что и случится, твердо знал Миша, так это очередная задница… «Остановите Землю, я сойду».
Новогоднего настроения у Миши не было. Совсем. А от созерцания мерзкой слякотной погоды, сердитых теток, тянущих пакеты с колбасой и горошком из магазинов, и пьяненьких мужиков, пытающихся в последний день купить живую елку, катящихся по грязи гудящих вонючих автобусов рядом с дорогущими авто, клянчащих мелочь бомжей, каркающих ворон и жадно высматривающих, чего бы пожрать, каких-то неопрятных, с липкими перьями голубей, настроение совсем не улучшалось. Радостного предвкушения Миша не чувствовал, даже воспоминание об этом чувстве как-то стерлось, затопталось что ли… Разве что где-то очень-очень глубоко на задворках души теплилось что-то такое тоскливо-волшебное и навсегда утерянное. Пакет с конфетами от зайчика… и все вкусные, не то, что сейчас, когда может любую сладость купить, а неохота. Припорошенный снежком двор и следы. Загадочные, манящие, их точно оставил тот самый зайчик — любитель передавать что-то вкусненькое через маму и папу.
Во взрослой жизни даже когда выпадал снег, и Миша видел следы, то знал, что оставили их не зайчики с белочками, а голодные злые бродячие собаки.
В подъезде, как всегда, плохо пахло, было грязно, сыро и неуютно, но сегодня еще и шумно — из-за каждой двери слышалась музыка, голоса, смех или громко работающие телевизоры.
На площадке четвертого этажа, где жил Миша, сидел кот и с интересом разглядывал входные двери. Просто гигантский, размером с овчарку, таких Миша разве что на картинках видел. Кот был слишком толстым, пушистым и белым, чтобы относиться к уличным, но морда и взгляд у него были такие, что слово «домашний» с этим чудовищем совершенно не вязалось.
— Что? Потерялся? — заговорил Миша, осторожно обходя котяру и пробираясь к своей двери. — Ничего, вот встретят Новый год твои хозяева… — «или скорее рабы», — мысленно добавил про себя Миша, — проспятся и найдут.
Кот, чуть склонив голову и прищурив глаза, смотрел на человека. Миша ковырялся в дверном замке.
— На улицу только не ходи, а то сейчас начнут все взрывать, еще от страха обос… Хотя… может лучше и выйти из подъезда, а то уборщица нескоро появится…
Кот сидел неподвижно, но как только ключ провернулся в замке, и дверь немного приоткрылась, он неожиданно сорвался с места, белой молнией проскользнул между Мишиных ног и просочился в квартиру.
Следом с диким воплем:
— БРЫЫЫСЬ!!! — влетел Миша.
Белая тень мелькнула, поворачивая на кухню, Миша, не разуваясь, бросился следом, но кот успел разминуться с ним, снова выскакивая в коридор. Миша остановился, решая куда побежало животное — направо, в распахнутую входную дверь, или налево, чтобы спрятаться в комнатах.
Выйдя в подъезд, парень посмотрел на лестничный пролет, мельком заметил белое пятнышко, исчезнувшее из виду на первом этаже. Облегченно вздохнув, Миша вернулся в квартиру, заперся, разулся и разделся, стал у окна на темной кухне.
Соседка в белой вязанной шапке со смешным меховым бубоном возвращалась в подъезд от мусорных баков. Миша выругался под нос, принялся проверять комнаты.
В его двухкомнатной квартире особо прятаться было негде, особенно такому огромного котяре. В спальне, где стояли узкий шкаф-купе, диван, стол и офисное кресло, непрошенного гостя не было. В полупустой зале, где были только еще один диван, кресло и сложенный старый стол-бабочка, кота также не обнаружилось. Коридор и кухня были пусты, туалет и ванная закрыты.
— Ушел все-таки, — сказал сам себе Миша.
Праздновать Новый год он не планировал. Решил, что поест сосисок, разогреет вчерашний суп, посмотрит какой-нибудь сериальчик и ляжет спать пораньше. «Хоть высплюсь…» Хотя выспишься тут, когда соседи орут, музыка гремит, все бабахает вокруг…
Справившись с ужином, Миша пришел в залу, устроился в кресле, положил ноутбук на колени и занялся обязательным ритуалом, предшествующем любым фильмам или сериалам и часто занимающем больше времени — стал смотреть, что бы такого посмотреть.
Подборка фильмов, которые уже вышли в хорошем качестве его не вдохновила, следующая тоже. Миша сердито листал ленту поиска в Ютуб.
— И елки у тебя нет… и ронять ее некому, — раздалось в тишине, эхом отразившись от стен в полупустой комнате.
Миша подскочил на месте от неожиданности, едва не выронив ноутбук. Посреди комнаты возле дивана сидел кот, задумчиво глядя в пустой угол комнаты, на который у Миши не хватило мебели. Это был тот самый белый и пушистый ублюдок, только сейчас он еще и приоделся в красный, отороченный белым мехом кафтанчик, в милую новогоднюю шапочку, через которую торчали уши с кисточками, в сапожки…
— Что?! — растеряно переспросил Миша.
— Ни елки, говорю, ни кота, чтобы ее ронять, — сказал, оборачиваясь, кот.
«Это сон!» — понял Миша. К чему снятся кошки? «К неприятностям» — обязательно заявила бы Лиза, она была большая любительница толковать сны, но, по ее словам, все сны были либо к неприятностям, либо к тратам. Позже Миша понял, что все его траты и неприятности были не от снов, а, скорее, от самой Лизы.
Объяснив факт появления наряженного говорящего кота в сапогах, Миша расслабился и решил покуражиться хотя бы во сне.
— Ну и что, плохо разве? Ни елки, ни кота, ни мусора! Хорошо.
— Ты что, правда не знаешь, что, если елка свалится хотя бы один раз во время праздников, в Новом году тебе сильно повезет?
— Ага, сильно повезет, когда вместо того, чтобы веселиться, будешь ползать на корточках и собирать иголки и осколки, а особенно повезет, если найдешь какой-нибудь осколок игрушки босой ногой.
— А упавшие с елки игрушки — к деньгам, — невозмутимо сказал кот, игнорируя Мишин юмор. — Разбившиеся стеклянные — к наличке, пластиковые — к карточкам. Думаешь, для чего коты роняют елки и достают с них шары? Для своего собственного удовольствия, что ли?
— А сожранная, потом найденная в лотке мишура — к длинным запоям или длинным локдаунам?
Кот презрительно фыркнул:
— К длинной жизни, балбес! Чем длиннее съеденный дождик, тем длиннее будет жизнь у хозяина. Но это для опытных котов. Мишуру жрать опасно.
— Ну, а перегрызенная гирлянда к искре страсти и пожару любви, — издевался Миша. — Ну-ну.
Он отложил ноут и пересел на диван, вытягивая ноги и заложив руки за голову.
Кот, недолго думая, оказался рядом, принимая такую же позу и, вывалив толстый живот, прикрыл глаза. Миша, не удержавшись, протянул руку и почесал кошачий животик. Кот тут же сжался, ударил задними ногами, оставив на руке человека длинную царапину.
— Ай! — Миша одернул руку.
Кот хмуро посмотрел на него, затем вдруг резко передними лапами (благо уже втянул когти) защекотал живот Миши, отчего тот скрючился и заорал.
— Приятно? — сердито спросил кот.
— Щекотно… — обиженно сказал человек.
Кот снова откинулся на спинку дивана и задрал голову:
— Шею лучше почеши.
— Вот, ты не веришь, — продолжил кот, после того, как Миша выполнил его требование. — И тебе жутко не везет. А скажи, сколько раз падала у тебя елка в прошлом году?
Миша вспомнил прошлогоднюю елку и помрачнел. На приобретении этой дизайнерской, так называемой елки, настояла Лиза, устроив ему целую истерику. Елка была жутко тяжелой и невозможно дорогой. Она напоминала уменьшенную египетскую пирамиду, которую Хеопс зачем-то решил украсить мигающими гирляндами. Затаскивая произведение долбанутого дизайнера в квартиру, Миша сожалел, что у него нет сотни-другой рабов или, на худой конец, инопланетных антигравитационных технологий. Это древнеегипетское чудо до сих пор стояло у Миши на балконе, ожидая пока в нем похоронят какого-нибудь карликового фараона. Когда Лиза уходя, собирала вещи, Миша предложил ей взять «елку» с собой, но девушка обозвала его идиотом и заявила, что видеть не желает это убожество, с помощью которого Миша испортил ей прошлый Новый год. Миша тогда поймал такой когнитивный диссонанс, вспоминая, когда это он был инициатором покупки «пирамиды», что даже не нашелся, что ответить Лизе.
— Так сколько раз она падала? — кот ожидал ответа.
— Да ее в принципе невозможно уронить.
Белый кот сделал известный всем жест «умного негра».
— И чего ты хотел? Ни елки, ни кота, ни везения, ни денег!
— Кот, вообще-то, есть, — возразил Миша.
— Я что ли? — делано удивился кот. — Ну нет, мое дело следить, чтобы в каждом доме была елка, и было кому ее уронить. Я слежу, но делать работу за других я не намерен. И я ведь не твой кот.
— А чей?
— Свой собственный.
— А имя-то хоть у тебя, свое собственное, есть?
— Можешь называть меня Санта Котаус, а можешь Дед КотОс.
— Хм, — ухмыльнулся Миша. — Подарки детишкам разносишь? Кому кучку в лоточек, кому комочек шерсти…
— Детишкам есть кому разносить, есть кому следить, чтобы была елка и подарки под ней. А я по части таких, как ты, у которых ни кота, ни елки…
— Ни девушки… — печально добавил Миша. — Ни цели в жизни.
Помолчали.
Вдруг кот выпрямился, пристально посмотрел на одиноко висевшие над столом часы, показывающие без десяти девять вечера и сказал:
— Почти не успеваем… Идем!
— Куда? — удивился Миша.
— Спасать тебя будем! Одевайся!
Кот вышел в коридор на задних лапах, стоя так, он почти доставал Мише до груди. Оторопевший Миша вспомнил, что это всего лишь забавный сон, ухмыльнулся, накинул куртку, шапку и всунул ноги в ботинки.
Кот по-прежнему шел на задних лапах, и Миша едва поспевал за ним.
На улице падал снег, скрывая под чистым покрывалом всю грязь и слякоть, окна многоэтажек мигали огнями гирлянд, отовсюду слышалась музыка, но какая-то слаженная, гармоничная, приятная, взрывы фейерверков, запущенных нетерпеливыми обывателями раньше полуночи, почему-то не раздражали. На белоснежном покрове виднелись маленькие загадочные следы, как будто зайчик из детства пробежал, и больше никого… Миша улыбнулся.
Кот поспешил куда-то в сторону супермаркета, вывел Мишу на площадь, усыпанную еловыми иголками и ветками. Здесь сегодня до вечера торговали елками. В углу, прислоненная к стене ларька, одиноко полулежала зеленая красавица, видимо так и не проданная и брошенная разочарованным продавцом.
— Твоя. Ждет тебя, — довольно сказал кот.
Миша огляделся, продавца не было, и вообще никого не было на улице, ни одной души. Хохотнув, он подхватил дармовую елку, и потопал домой.

В квартире запахло хвоей. Елка заняла пустой угол в зале, установленная в большом цветочном горшке, где когда-то, еще до Лизы, у Миши рос фикус. Потом фикус не вынес тяжелой атмосферы в доме и засох, а горшок прямо с землей переехал на балкон.
Миша еще порылся в богатых балконных закромах, и откопал настоящий клад — древнюю коробку с новогодними игрушками, мишурой и гирляндами. С таким энтузиазмом он в последний раз наряжал елку, наверное, лет в восемь.
Игрушки висели то густо, то пусто, дождик растянулся вкривь и вкось, на гирлянде не горело несколько лампочек, создавая пролысины в мигающих огоньках, на верхушке громоздилась надтреснутая синяя звезда, не сочетавшаяся ни цветом, ни формой с разномастными шарами, бычками, собачками, домиками, шишками, занимающими ветки.
Мише нравилось.
Коту, кажется, тоже.
— Оливье неси! — довольно сказал он.
— Его нет… — повинился Миша.
Кот нахмурился.
— А колбаса хотя бы есть?
— Была… И пельмени…
— Так что ж ты молчишь! — оживился Санта Котаус.
Кот заставил Мишу разложить стол-бабочку, накрыть его скатертью, нарезать и принести с кухни тарелку с колбасой, сосисками, сыром и хлебом. Сварить пельмени и, щедро смазав сливочным маслом, подать их со сметаной к столу. Миша налил коту молока, а себе колы. Они сели друг напротив друга в разных концах стола.
— С Новым годом Дед Котос! — весело сказал Миша, поднимая стакан.
— С Новым счастьем! — мягко и довольно прищурившись, отозвался кот.

В дверь настойчиво звонили. Миша вздрогнул, открыл глаза. Он сидел в кресле, держа ноутбук на коленях.
— Приснится же… — проворчал он.
Кто-то очень хотел к нему в гости, а потому давил и давил на дверной звонок. Миша отложил ноутбук, встал и… наткнулся на разложенный стол-бабочку.
— Что за…
Он удивленно оглядел комнату. Стол, на котором нарезка и чашки… Наряженная елка…
— Я лунатик… — потерянно сказал Миша.
На часах было без пяти двенадцать. Кто мог ломиться к нему за пять минут до Нового года? Миша хотел было не открывать, но что-то его заставило.
За дверью стоял белый кот в красном кафтанчике, шапочке и сапогах. «Так я еще сплю», — успокоил себя Миша.
Кот протянул ему коробку и заговорщически подмигнул:
— От зайчика.
А затем обернулся, опустился на все четыре лапы и быстро сбежал вниз по лестнице.
Миша поморгал, зашел в квартиру. В коробке «от зайчика» было два отделения, в первом лежал большой пакет с конфетами и пакетик с кошачьим кормом, а во втором, свернувшись клубочком, спал маленький белый котенок. Миша взял его на руки и понял, что глупо улыбается.
— Кто тут у нас самый хороший котик на свете?.. — засюсюкал он, — Кто тут такой белый и пушистый? У кого розовый носик? Чей это хвостик, как у динозаврика? — котенок хмуро смотрел на Мишу. — А звать тебя будут…
«Снежок!» — послышался в голове Миши умильно-восторженный голос Лизы. Миша раздраженно потряс головой, сдвинул брови и сурово произнес:
— Пельмень! Новогодний пельмень! Сокращенно — Нопель!
«Более идиотское имя сложно было выдумать, в твоем стиле» — проворчала бывшая в голове и исчезла. Миша удовлетворённо улыбнулся.

Миша проснулся из-за грохота, он спал на диване в зале. В комнате было светло, в окно заглядывало зимнее солнце. Миша соображал, морщился, привыкая к свету. «К чему снятся кошки, — думал он. — К неприятностям?»
Стол-бабочка все-таки был разложен, но наряженной елки, к счастью для своей нервной системы, Миша не увидел. «Лунатизм средней степени», — хохотнул он. Поднялся и сел на диване. А когда сел, понял, почему сразу не заметил елки. Та лежала на боку, разбросав ветви и рассыпав игрушки. Лежала, предвещая большую удачу и много всяких денег в новом году, поваленная маленьким белым бармалеем.
— Мяу, — гордо, с чувством выполненного долга сказал Нопель.