В интернет-блужданиях наткнулась на фигуру Генриха Альтшуллера, о котором раньше ничего не знала. О фантасте Генрихе Альтове (это его писательский псевдоним) слышала что-то, а так нет. Это какой то невероятный персонаж! В 1997 карельское телевидение сняло про него фильм, но где сериалы, черт побери, где массовое кино?
Он родился в Ташкенте в 1926 году. Учась в 10 классе, он со своим другом Рафаэлем Шапиро подал заявку на изобретение дыхательного аппарата с химическим патроном. И это изобретение тотчас было засекречено как военно-полезное.
Дальше было множество изобретений и главное детище Альтшуллера и Шапиро — ТРИЗ (теория решения изобретательских задач). Грубо говоря, они считали, что изобретать могут все и что этому можно научить — надо только изучить паттерны изобретательской мысли.
Но я сейчас не об этом. В 1950 году на волне борьбы с космополитизмом Альтшуллер и Шапиро были арестованы, обвинены в шпионаже и приговорены Особым совещанием при МГБ к 25 годам лишения свободы каждый (в 1954 вышли по реабилитации).
В Лефортовской тюрьме Альтшуллера пытали отсутствием сна. И вот что он сделал. Привожу кусок интервью.
«Камера метров двадцать квадратных. Спать днем нельзя, за этим следят, смотря в глазок. Ну вот и сидишь, ждешь вечера: в 10 часов отбой, тащат на всю ночь — на допрос, и все — снова… Первую ночь я выдержал легко. Вторую ночь было потруднее, но выдержал. А когда вернулся в камеру, то поделился сомнениями со своим сокамерником, что я вряд ли выдержу еще больше, чем две ночи. Он сказал, что надо продержаться хотя бы четыре дня, потом будет выходной. Следователи берегут свое здоровье, в выходной допроса не будет.
Тут я почувствовал, что не смогу продержаться. Возникла изобретательская ситуация. Надо спать и не спать. Я должен спать, потому что это мне нужно; я должен не спать, потому что это нужно охране. В одно и то же время я должен находиться в двух состояниях. Максимум, что мне разрешено, — это сидеть с открытыми глазами. А спать — то, что мне нужно, — это сидеть с закрытыми глазами. Глаза должны быть закрыты и открыты одновременно.
Задача, на самом деле, нетрудная. Глаза должны быть открыты для дежурных, которые периодически смотрят в „волчок“, целый день мотаются. Они должны видеть, что я сижу с открытыми глазами, широко открытыми глазами, чтобы сомнений не было. А мне надо широко закрыть глаза…
… Мы оторвали от папирос „Норд“… Это уже был не „Норд“, в это время боролись за приоритеты, боролись с космополитами, это были папиросы „Север“. Мы от коробки оторвали два кусочка бумаги. Обгорелой спичкой нарисовали зрачок. Я сел поудобнее. Мой сокамерник в момент, когда охрана отошла к соседней камере, плюнул на одну картинку, плюнул на вторую, я зажмурился, и он налепил мне глаза на веки.
Да, есть некоторое удобство в неудобных ситуациях. Если бы я изобрел какую-то вещь, мне пришлось бы годами потом доказывать, что она нужна. А тут внедрение сразу, пожалуйста, на себе испытание… И госприемка есть.
Я прекрасно выспался. Я очень хотел спать, и никто мне не мешал. Выспался шикарно. А ночью меня снова потащили на допрос».
Совершенно это меня поразило. Абсолютное торжество человека над системой. Ты изобретатель — ты остаешься им всегда, и они этого у тебя не отнимут.
И именно потому что торжество это как бы смешное — еще более абсолютное.