Мои двойняшки Мария и Марго хорошо знают, что с посторонними разговаривать нельзя.

Дядя может быть плохим, тетя еще хуже дяди, у бабушек в сумочках хлороформ, а дедушки вообще пенсионеры на 80 долларов пенсии, там что угодно в голове может быть.
Так что ни с кем и никогда. Только если мама стоит рядом и записывает общение на диктофон.

Но проблема в том, что в Грузии посторонних нет. Они все кем-то друг другу приходятся.

Если по теории шести рукопожатий американских психологов Милгрема и Трэверса все люди мира знакомы через пять человек, то в Грузии, уверена, эта теория сползет максимум до двух.

Так что хоть через шесть рукопожатий, хоть по алгоритму Флойда-Уоршелла, хоть по двунаправленному поиску — мы все в одной большой горной деревне и все про всех всё знают.

— Гогу с Авлабара знаешь?
— Нет.
— А Гогиного брата Миху из Дигоми?
— Знаю Тенго из Дигоми, который знает Миху.
— Ну вот. Считай мы братья.

А дети так вообще святое. Ваш ребенок — мой ребенок. А мой ребенок — ваш ребенок. Налейте парнишке мацоневого супчику, если не затруднит.

И если бы посторонние только разговаривали.

Остановятся, пять минут будут с чрезвычайным умилением смотреть на ребенка. (Такое умиление я видела только однажды — когда донья Мария дус Сантус наконец нашла своего потерянного 35 лет назад сына Карлито целым и невредимым красивым миллионером.)

Затем, не веря своим глазам, потрогают ваше чадо за ручку и за воротничок. Призовут всех прохожих полюбоваться на это доселе невиданное создание. (Прохожие немедленно остановятся и согласятся, да, воистину, вроде ребенок как ребенок, но восхитительный.)

Позвонят жене расскажут какое чудо встретили неожиданно на улице. Скажут два экспресс-тоста в честь всех пращуров за последних три века. Прочтут вам панегирик, оду и гимн, что вы родили и вырастили такое достояние страны. Сразу видно вы хорошая женщина. Долгих вам лет, радости каждый божий день и в обязательном порядке родить еще минимум четверых. Страна ждет. (Перестаньте падать, женщина. — Это она от счастья.)

С особо сложных случаях вы с ребенком будете дотащены до соседнего магазина за шоколадкой в подарок. Отказ не принимается.

Но главное не нарваться на пьяного. Тут все. Обрыдают, обцелуют, подарят велосипед и сорок шоколадок, оплатят коммуналку.

Причем ребенок совершенно обычный, с лимонадным пятном на груди, кособокими косичками и выражением в глазах «господи дай мне сил».

У нас уверены, что все дети сказочные. И в любом, самом захудалом оборванном хулигане-двоечнике есть что-то возвышенное.

Поэтому, когда я сидя на скамейке в парке увидела, что девочек подозвал к себе скучающий дедушка, я не удивилась.

Дедушки вообще отдельная тема. У них уже есть свои внуки, и интерес к детям у них, так сказать профессиональный.

Девочки стояли возле незнакомца как-то неспокойно. Подозреваю, что эта нервозность появилась после недавнего заявления старшего брата Александра, что он разорвет любого, кто их обидит.

Думаю, девочки больше все-таки переживали за незнакомца, кабы не быть ему разорванным откуда ни возьмись выскочившим братом.

Дедушка улыбался и видимо задавал вопросы.

Я встала и пошла спасать дедушку.

— Здравствуйте, у меня тоже два внука, мальчика, — доброжелательно поздоровался дедушка, поняв, что эти феечки мои, — у вас такие милые девчушки. Меня Амиран зовут.

Я улыбнулась в ответ. Милые.)) Наивный.

А меня Валентина, приятно познакомиться.

Начался стандартный детский соцопрос — сколько лет, где папа, есть ли сестры-братья, а бабушки-дедушки, а в садик ходите, а кто подружка, а кого сильнее любите, а конфеты любите.

При кондитерском повороте мои дамы оживились. Они хорошо помнили что обычно идет следующем пунктом после таких вопросов.

— Любим, — хором отрапортовали девицы, — конфеты шоколадные с орехами Мишка, вот в том магазине есть. 12,50 за кило.

Я сделала страшные глаза.

— Но сейчас совсем не хотим сладкого, — дипломатично вырулила Мария, кося на меня левым глазом и осознавая повышенную опасность моих сдвинутых бровей.

— Да, совсем не хотим, — с тоской глянув на магазин, подытожила Марго. И от греха подальше уставилась в голубое небо.

— Девочки, — не закрывал кулинарную тему Амиран, — а вы хинкали любите? Вы же знаете что такое хинкали?

О, ну как всегда. Чистый русский обманул очередного грузина. Дедушка был уверен, что мы не местные.

— Хинкали нет, не очень — не пожалели пожилого человека красавицы.

У Амирана перехватило дыхание. Не любить хинкали может только супостат. Или еще какой человек сомнительного определения.

— А чакапули? А аджапсандали? А эларджи??- не переставал надеяться на чудо мужчина.

— Нет, спасибо, — девочки нахмурили брови. Еще слишком свежи были в памяти мамины попытки полюбить детям аджапсандали.

— Ну хачапури-то хоть любите? — вытянул из колоды джокера Амиран.

— Да, вот хачапури любим. А еще блины, пельмени и жареную картошку, — просветлели личиками кулинарные мини-бездари.

Амиран задумался. Как все сложно в этом мире, как зыбко. К такой искренности он готов не был.

— Ничего, дорогие, вот мама приготовит вам грузинские блюда, и вы обязательно попробуйте. Наша кухня очень вкусная.

Я решила сдернуть завесу.

— Я обязательно приготовлю детям самые вкусные хинкали и когда-нибудь им обязательно понравится, батоно Амиран, — на грузинском сказала я и приготовилась к эффекту.
Всегда люблю эту минуту)))

Амиран медленно перевел взгляд с дочек на меня. Закравшееся сомнение росло с каждой секундой.

— Как ваша фамилия, девочки? — не своим голосом на грузинском произнес бедный Амиран.

— Картвелишвили, — улыбаясь и хором отрапортовали оказывается грузинки.

Амиран выпрямил спину. В эту минуту он был похож на свергнутого князя Багратиони. Его сердце было разбито.

— И не любят хинкали? Уважаемая Валентина, детей надо срочно спасать…