Забрал я их домой, все радовались, смеялись, говорили, что этот бурятский пчеловод — вылитый я. Я, конечно, плакал, ибо если вот этот вот — вылитый я, то какой же оглоблей меня перехреначила жизнь.
Шли недели, он обрастал волосами, открылись глаза, он стал похож на человека, а не его эмбрион в итоговой стадии развития, но все равно относился к нему с опаской. Никогда нельзя доверять тому, что выросло в другом человеке, питаясь за его счёт, я был фанатом фильма «Чужой», да и про бычьего цепня тоже наслышан.
Но однажды, три месяца спустя, к нам пришли друзья, а я чёт к люльке подошёл, накормить Его Высочество латексной соской и он… улыбнулся. Я задумался, отошёл, подошёл снова и он опять улыбнулся, глядя на меня.
Странно, подумал я, в нем есть разум. Попросил друга, мол, подойди к люльке, а сам наблюдаю со стороны. Брови сдвинуты, взгляд враждебный. Не у друга, у сына. Отойди. Подошёл я, он… улыбается. Да е-мае, он меня узнает и он мне рад. Я был потрясён, все смеялись, я плакал.
Прошло 17 лет, он все так же улыбается, когда видит меня, я ему говорю, что он точная моя копия. Обижается, но я имею на это право!
