А ничего тогда уж и не надо было. Стол можно было уже не накрывать.

Огромный вогнутый ушат на триста персон, почему-то скромно именуемый в семье винодела Кахи «блюдом», наполненный огненными хинкали можно было не приносить. И не посыпать это великолепное кушанье свежемолотым перцем.

И хванчкару из погреба, прохладную, густую, тягучую как кровь, можно было не ставить на стол в глиняном кувшине. Зачем.
Песен вообще не надо. Какие танцы, о чем вы.

Нукри был метр девяносто. Он вышел из хозяйского дома неожиданно.

Иссиня-черные шелковые волосы крупными волнами обрамляли идеальный лоб.

Черные бездонные глаза с мохнатыми ресницами прожигали душу и упирались напрямую в митральный клапан.

Нос. Нет, это у простых людей нос, а готическое изваяние на лице молодого человека лишь усиливало общее желание вдавить его в область мягкого женского вышеуказанного митрального клапана.

На губы было больно смотреть. Они были созданы, отнюдь, не для такого бесславного ничегонеделанья.

Здравствуйте маскулинность и гендерные ожидания.

Слеплен этот полу-человек-полу-бог был в какой-то волшебной форме, которую после разбили, чтобы больше на земле никто и никогда не был так прекрасен.

Гора мышц, окутывавшая каждый сантиметр его тела, казалась чугунной.

На полтора метра мощнейших плеч хотелось лечь той обглоданной лисой с воротника и не двигаться больше никогда.

Торс, обтянутый белой майкой… Нет, Надя не могла больше смотреть на эту роскошь. Проскользи она взглядом вниз еще 40−50 сантиметров хоть с какой стороны — и обратного пути уже не будет. И за себя она точно потом не ручается.

Юля просто сидела с открытым ртом. Это в иностранных фильмах девушки красиво удивляются. Так, знаете, головкой удивленно поведут в сторону и чуть распахнут ресницы. И удивляются красиво. А Юля просто распахнула челюсть с накапливающейся слюной и смотрела вперед. Пока глаза не потребовали моргнуть и не мотнула она головой, как молодая лошадка, чтобы глотнуть воздуха.

Пойти по стопам подруг Даше не позволил кусок оставшегося после потрясения здравого смысла и сидящий рядом жених Андрей.

Она оторвала-таки взгляд от венца творения, повернулась к ухмыляющемуся Андрею и с неожиданным рвением начала накладывать в и так полную тарелку любимому мужчине всё, что лежало на столе.

Тишину нарушил Кахи, подошедший к столу с полным ушатом, на этот раз только что снятого с углей шашлыка. Тонкие колечки лука на мясе многообещающе изгибались.

Нукри скромно стоял возле гостей.

— Дорогие друзья, позвольте представить вам моего сына Нукри. Он всего на неделю приехал в отчий дом, навестить семью, и вот сегодня уезжает в нашу столицу, а оттуда они с командой улетают на чемпионат Европы по регби. Он у нас большой спортсмен, капитан грузинской сборной, — отец с гордостью посмотрел на сына, — вы не будете против, если он пообедает с вами вместе?

— Приятно познакомится, — пискнула Надя, — конечно, мы будем только рады.

Как все настоящие мужчины Нукри был немногословен. Он приложил руку к груди и чуть наклонил голову вперед, благодаря за разрешение.

Кудри упали ему на глаза.

Надя чуть не потеряла сознание.

Юля вспомнила, что при сильном сердцебиении надо надавить на белки глаз. Но тогда потечет тушь. А в этом случае ее шансы сильно ослабевают. С потекшей тушью не был захвачен еще ни один мужчина-регбист. Не говоря уже о грузине.

Нукри сел за стол, двумя пальцами поднял трехлитровый графин и разлил вино гостям, затем себе:

— Я очень рад видеть вас в нашем доме. Гости — всегда от бога. Пусть ваша нога будет благословенна на грузинской земле. Желаю, чтобы ваши родные всегда были в добром здравии, дом был полной чашей, а в душе у вас царило спокойствие, — сказал он и выпил.

Низкий, бархатный, переливающийся баритон, грамматически правильный русский, и вишенка на торте — легкий классический грузинский акцент. Это всё, что смогла понять из сказанного Юля. Закрыть глаза и слушать до климакса.

Он еще и умный. Это было выше ее сил.

Надя сжала под столом пальцы подруги. Она поняла, что теперь каждое лето будет приезжать только в эту деревню и только к этому виноделу.

Даша на минуту перестала накладывать 18-ю хинкалину Андрею.

Очень сложно жить на свете, зная, что существует совершенство. И оно уже почти уезжает.

Гора силы и храбрости, оплот спокойствия и защищенности, произведение искусства во плоти, услада для глаз и ушей.
Олицетворение брутальности в этом шатком мире.

Юле представилось, как молодой спортсмен одним броском обезвреживает Семена Гагиковича, начальника ЖЭКа ее района, старую сволочь. А потом они вместе взявшись за руки идут платить за электроэнергию по новому облегченному тарифу.

К Наде начинал возвращаться голос. Негоже так падать в омут. Если дать себе волю, то вся жизнь пойдет наперекосяк — забудутся покупка магнитов для холодильника, специй и сванской шапочки для дяди Коли. А она женщина ответственная, хоть и ошарашенная венцом по голове.

— Кахи, скажите, а что означает имя Нукри? Я никогда такое не слышала. Наверно в честь какого-нибудь древнего воина или бога, — предположила Надя.

— Нет, я думаю это было имя сказочного героя из самой древней грузинской легенды, — романтично вступила в беседу Юля.

— Нукри? — Кахи с улыбкой погладил сына по мощному плечу, — Нукри на грузинском означает олененок.