Бейсболка, плеер,
…кожаный браслет…
Ремень на рюкзаке стяну потуже,
шагнув с крыльца в алеющий рассвет.
И мой уход никто не обнаружит.
Лишь клён от нетерпенья задрожит,
снедаемый естественным вопросом:
— Постой! Куда ты?
— Всё тебе скажи… -)
С усмешкой отвечаю:
— В Осень… в Осень…
Куда глаза / и ангелы / глядят,
не ведая, не думая, что дальше —
на свет… на звук… на запах… наугад…
— Без компаса… без цели?
— Да, незряче…
Любая из открывшихся дорог
по-своему желанна и опасна…
И я с тропы сворачиваю вбок —
к обочине ближайшей автотрассы.
Где фуры мчатся грозной чередой.
Ревут —
одни в лицо, другие в спину,
сигналя вслед задиристо и длинно,
и ветер обдаёт меня волной.
Как будто бы пытается сломать
и выбить из седла ещё на старте
угрюмого, прожжённого пирата,
которого ничем не запугать.
Пусть небо грозно целится свинцом
и смотрит нелюдимо исподлобья,
не ведая о том в конце концов,
что этот взгляд по-взрослому заводит.
Мне нравится держать на поводке
оскалившихся хищников ретивых,
ветрам сжимая вздыбленный загривок,
рычать беззлобно властное:
— К ноге!
И с плеером в ладу чеканить шаг,
считая пожелтевшие берёзки,
синхронно с оцифрованным Высоцким
не только петь,
но думать… и дышать…
Плевать, что от сомнений в горле ком
и память об утратах жалит плетью.
Смахну слезу промокшим рукавом —
так быстро,
что никто и не заметит…
И взглядом провожая самосвал,
закашляюсь…
и больше не заплачу.
Раз прошлое никто не отменял,
то стоит ли платиться настоящим?
У ветра заготовлен правый хук,
но я держу удар, сжимая скулы…
И в плеере усиливая звук,
упрямо лезу Осени под дуло.