Вернуть себе Себя,
как и обещано —
/ зима не соглашается на меньшее/,
Проснуться на рассвете тёплой женщиной
и сладко потянуться, как дитя.
Улыбкой искушённою, лукавою
встречать зарю
с румянцем детским — алую,
и нежиться душой под одеялами
на сказочной перине января.
Он хмурится:
«Ну, как ты это делаешь?»
Распнёшь тебя сперва, потом уверуешь
в улыбчивую силу взрослых девочек
с бесхитростным коварством нежных сук.
И всё-то им, родным, всегда прощается.
Лишь сердце искалеченное мается…
Ответь,
так как же это получается,
что блажь вам бесконечно сходит с рук?
Пошагово… побуквенно… построчечно
подняться от шалавы до Высочества.
А бзик «когда нельзя, но очень хочется» —
закон для коронованных особ.
Весомое,
большое основание
идти от преступленья к наказанию
молитвенной дорогой покаяния —
вдоль линии бедра к изгибу стоп.
Губами —
от коленочки до пальчика
искупится мой грех суровым мальчиком.
И ночь, так изумительно растрачена,
признанья сублимирует в стихи.
Распять её / раз шесть /- до воскрешения.
Скользя по позвонкам, дойти до шейного.
Зима сулит покой и очищение,
заочно отпуская нам грехи.
Метель поёт в пролётах тесных улочек,
прощая беспринципность милых дурочек,
и кутает, и кутает Снегурочек
в прозрачную фату из органзы.
Ведь всё, что им когда-нибудь обещано —
шагнуть в туман холодной, звёздной вечности,
оттаяв обнажённой, тёплой женщиной
с лукавым взглядом цвета бирюзы.