Да, да, мама. У нас все нормально, — Леонид Матвеевич, чиновник в городской администрации, крепче прижал трубку к уху, пытаясь разобрать через шорохи ее слова. — Батю в деревню отправил. Не переживай. Что тебе врачи говорят?
Закивал в ответ на несшийся из телефона голос матери.
— Ты лечись, спокойно. Деньги я перевел, — нахмурился, выслушивая обычные наставления, — Лизка с ним. Вместе они сила, ты же знаешь. Я по выходным навещаю.
Улыбнулся, глядя на семейное фото в красивой резной рамке. Поправил его, ослабил узел галстука. Перевел взгляд на папку с документами и задумался.
Мама заболела в конце весны. Восемьдесят пять — это солидный возраст. Болячки вылезают целыми букетами. Вот и отправил в заграничную клинику, здоровье поправить.
Месяц уже пожилая женщина на лечении в Израиле. Муж ее, Матвей Кузьмич без жены захандрил. И придумал Леонид Матвеевич отвезти отца в деревню на дачу.
Там коттедж хороший, со всеми удобствами. Воздух свежий, речка, лес, соседи старики — ровесники почти. Пусть отвлечется.
Уговорил внучку свою Лизу составить старику компанию. Девчонке семь стукнуло, осенью в первый класс. Нужно отдохнуть хорошенько перед учебой.
Лизка, дочь младшенькой Леонида Матвеевича Иры — любимица старика. Как узнала, что на дачу с прадедом поедет — обрадовалась. Ведь взрослые все в городе, на работе. Свобода!
Никто зудеть не будет, заставлять заниматься и кровать заправлять. Прадед классный, ничего ей не запрещает. Можно целый день лежать с планшетом и хрумать яблоки. Или удрать с соседским пацаненком Ромкой на ручей, рыбу удить.
Главное, появляться на глаза старику и в магазин за продуктами ходить. А он на мороженое и на конфеты денежки всегда дает, чего не сходить-то?
Да и готовит дед вкусно: то омлет с сосисками, то тушенку с вареной картошечкой. Это вам не овсянка полезная по утрам.
А витамины? Так их в саду видимо-невидимо. И все, прямо с ветки, с грядки. Только поливать не забывай и пропалывать. А Лизка любила с растениями возиться — вся в маму.
***
Уже неделю Матвей Кузьмич с Лизкой на даче жили. Денькам летним радовались, солнышку и теплу ласковому. По вечерам собирались с соседями Сидоровыми, в лото играли.
А днем, каждый сам себе предоставлен. Дед привычку завел полезную — спать на веранде после полудня. Он был уже очень стар и считал, что так здоровья набирается, чтобы зимой его хвори не одолевали.
Устроится на свежем воздухе в удобном шезлонге. Вокруг щебет птичий, аромат разнотравья — красота. Только глаза сомкнет, сразу в дрему приятную проваливается, похрапывать начинает.
Только борода его белая в такт дыханию колышется.
Так было и в тот день. Матвей Кузьмич в шезлонге уже устроился, тут же захрапел. И не догадывался старик, что к их домику, стоявшему на окраине поселка, через поле пробирается странная компания.
Не на того напали
Трое молодых балбесов — Лысый, Пархатый и Бык, шпана из соседней деревни, прознали, что на даче до выходных только старик и ребенок. Решили поживиться денежками, уж больно домик выглядел не бедным и ухоженным.
Вооруженные ножами и бейсбольной битой, они легко преодолели невысокий штакетник и буквально влетели на веранду.
Увидев спящего старика, на цыпочках подкрались к нему.
-Слышь, дед, где у тебя тут деньги? — невежливо обратился к Матвею Кузьмичу Пархатый, слегка ткнув его бейсбольной битой в бок.
Старик открыл глаза.
— Ой, кто это? — не понял спросонья и насторожился.
Грабители переглянулись:
— Ты че, слепой, что ли? — так же невежливо оскалился Лысый.
Старик перевел на них остановившийся взгляд:
— Дык, сынки, лет десять уже ничего не вижу, — он потянулся и сел, свесив ноги.
***
Бык решил поддержать беседу и встряхнул кушетку вместе с Матвеем Кузьмичом:
— Давай, вставай, развалина, показывай, где у вас бабки.
На лице того появилось озадаченное выражение. Немощно трясясь, он сполз с лежанки. Подхватил стоявшую рядышком, забытую женой еще в мае, трость и сделал несколько неловких шагов.
Он шел осторожно, ощупывая пространство перед собой палкой, как делают это только слепые. В открытых глазах Матвея Кузьмича застыл немой вопрос. Зрачки оставались абсолютно неподвижными.
-Гля, да он реально слепой! — Лысый пощелкал пальцами перед носом старика и спросил, — в доме еще кто-то есть?
Дед кивнул и вдруг громко крикнул:
— Лизка, сюда иди! Тут врачи пришли, будут уколы делать, — улыбнулся и пояснил, — робкая она очень. Но, врачей любит. Мамка у нее врач.
Пархатый дернулся от дедова крика и зло зашипел:
— Че орешь-то! Ща битой огрею!
Старик перевел на него невидящий взгляд:
— Сами же просили позвать, — спокойно ответил и тяжело оперся на палку.
Грабители переглянулись:
— Эй, Лысый, иди, притащи девчонку сюда, — приказал Бык, бывший у них заглавного.
Он посмотрел вслед, скрывшемуся внутри дома подельнику и обернулся к Матвею Кузьмичу:
— Слышь, дед. Если денег не будет, хана тебе! — пригрозил, хвастливо играя накаченными бицепсами.
***
Старик заметно сник и затрясся еще сильнее:
— Не знаю я, где деньги. Зачем они слепому? — стал утирать слезившиеся выцветшие глаза, — Может сыну позвонить? Он отцу не откажет, — неожиданно предложил и махнул в сторону кухни, — мобильный там. Принеси, сынок.
Бык захохотал:
-Пархатый, тащи мобилу, заодно и ее отожмем.
Из дома двое мужиков вышли вместе:
— Нет девки нигде! — развел руками Лысый.
— Может, в магазин пошла? — флегматично предположил дед, — собиралась, вроде, за хлебом.
Пархатый протянул ему телефон:
— Во, мобила! — рассмеялся, — фигня полная, бабушкофон.
Матвей Кузьмич нащупал кирпичик своего старенького телефона, и нажал единицу, куда его сын забил свой номер. Еле уловимым движением пальца, уменьшил звук до минимума. Выждал с минуту и заговорил:
— Леня, привет, это батя! Слушай, мне нужна крупная сумма. Нет, ничего не случилось! Друг на такси приехал, хотим в Москву смотаться, — он почесал в затылке, слушая ответ, — наличными, конечно. Ну, не знаю, тысяч двадцать, наверное. Где лежат? Да найду, найду, не беспокойся. Лизка поможет.
Дед нажал отбой и повесил голову.
— Ну, че? — поинтересовался вожак.
Старик кивнул внутрь дома:
— Да, в подвале, трехлитровая банка с деньгами, сказал оттуда взять.
Бандиты заметно оживились:
— Погнали, дед в подвал. Хватайте его, — приказал Бык.
Пожилой мужчина не сопротивлялся. Лысый с Пархатым подхватили его, как пушинку и, немного порыскав по коттеджу, подтащили к двери в подвал.
Бык вышиб ее плечом. Но, спустившись по лестнице, бандиты оказались в чистом светлом помещении, со стоявшими вокруг тренажерами и спортивным инвентарем. Никаких банок не было и в помине.
***
Бык изменился в лице и зло зашипел Матвею Кузьмичу в ухо:
— Че, дед, наколоть нас решил? — приставил он нож к его горлу.
Дед заметно испугался, затряс головой. Замахал руками и мелко закрестился:
-Нет, сынки, что вы! Там еще один подпол есть, где соления стоят, — невидящим взглядом, он смотрел прямо перед собой и указывал направление палкой.
Поиски заняли еще три минуты. Вожак не был уверен в успехе и чуть не закричал от радости, когда люк в подпол нашелся.
Деда бросили на пол. Лысый с Пархатым отодвинули засов и спустились внутрь. Подсвечивая себе фонариком, они заметались в поисках нужной банки. А не найдя ее, стали бить все подряд.
Вожак стоял у люка и увлеченно смотрел вниз, он даже приплясывал от нетерпения.
— Ну, старик, где же она, где?
Матвей Кузьмич пожал плечами:
— Сын сказал, в метре от дальнего угла.
Два негодяя, как по команде кинулись в нужном направлении. Бык, вытянув шею, наблюдал за подельниками. Дед ему был уже не нужен и не интересен.
Скорее всего, бандит так и не понял, что случилось. Внезапно он получил сильный толчок в спину и кубарем полетел в подвальчик к сообщникам.
Стоявший позади него Матвей Кузьмич, оперативно захлопнул за упавшим люк. Мгновенно задвинул засов и, откинув трость, неожиданно резво для своего возраста, помчался к ближайшему тренажеру.
Легко сдвинул его с места и перетащил тяжелую металлическую конструкцию прямо на дверь в подпол. Изнутри раздавались удары и жуткий мат. Слышался звон бьющегося стекла.
Деду в красках описывали все кары небесные, которые падут на его голову, как только мужики выберутся.
***
Недолго послушав, несшуюся в свой адрес нецензурную брань, он усмехнулся и пошел на веранду, заперев на два оборота тренажерный зал.
Взял отброшенный телефон, набрал полицию. Кратко обрисовал ситуацию, продиктовал адрес и нажал отбой. А потом набрал сына:
— Ленька, не кипешуй! Все нормально! Они обезврежены!
Выслушал, несшееся из трубки:
— Батя, я уже в пути. Бери Лизку и уходите оттуда! Не рискуй, прошу! — Матвей Кузьмич кивнул головой и пошел искать правнучку.
Хотя, искать, это громко сказано. Он отлично знал все ее потайные места. Поэтому без тени сомнения стал подниматься на чердак.
Остановился на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку и прямиком направился к стоявшему в дальнем углу сундуку. Негромко стукнул в крышку:
— Лизка, вылазь, уколов не будет. Может, за мороженкой сгоняешь?
Крышка приподнялась на несколько сантиметров. В образовавшемся зазоре заблестели озорные глаза девчонки. Она внимательно оглядела стоявшего деда и откинула крышку:
— А какое брать, клубничное или шоколадное? — поинтересовалась озорница, выскакивая из сундука, как черт из табакерки.
— Да, какое тебе глянется, — ответил дед, протягивая деньги, — только быстрее беги. Но, не в наш сельмаг, а в дальний у остановки. Там вкуснее.
Лизка кивнула и дробно застучала босыми пятками по лестнице вниз. Матвей Кузьмич, с минуту постоял прислушиваясь. Почесал затылок, прикинул что-то по времени и пошел встречать полицейский патруль.
***
Когда через пять минут подъехали люди в форме, дед сидел на своем шезлонге и, и с наслаждением дымил папиросой, слушая крики из подвала.
Налетчиков быстро заковали в наручники и, по одному повели к выходу. Последним подняли из подвала Быка. Увидев спокойно сверлившего его взглядом старика, бандит сплюнул под ноги и зло обронил:
— Ну, дед, ну, клоун! Достану, порву!
Матвей Кузьмич, отшвырнул окурок в сад. Легко поднялся и вплотную приблизился к бандиту:
— «Достану, порву», — передразнил Быка звенящим шепотом, — вы против меня — щенки мокрохвостые. Я на Берлин ходил с разведротой. Потом СМЕРш, МУР, УГРо. Не тебе сявке, меня — старого опера, пугать.
Сжав кулаки, он играл желваками и смотрел Быку прямо в глаза. И тот вдруг смешался, отвел глаза, отвернулся. А проходя мимо застывшей с мороженым Лизки, вдруг весело подмигнул девочке:
— Дед то, у тебя, герой. Такому проиграть не стыдно.
Потом в доме начался настоящий тарарам. Приехал сын, администрация поселка, мать Лизки — Ирочка, прибежали соседи Сидоровы.
Взрослые шумели и бестолково бегали по дому. А дед с девочкой тихо сидели рядышком и, с удовольствием уплетали принесенный ею пломбир.
***
Налетчикам досталось по полной. Учли все: и разбойное нападение, и группу лиц, и вооружение, и угрозу жизни потерпевших. Срок впаяли немалый по совокупности. А как иначе?
Через двор жила в коттедже судья из области, которой и поручили вести это дело. А у нее в тот момент гостили два несовершеннолетних внука. Что, если бы к ней бандиты нагрянули?
Да и престиж поселка принижать нельзя.
Ну, а дед?
Дед остался молодцом. Ходил на все заседания суда, в военной форме полковника, почти полностью увешенной орденскими планками. Ему, было не впервой проводить такие операции.
Матвей Кузьмич, с трудом уговорил сына не рассказывать матери о происшествии. Не нужно волновать ее — сердце слабое.
Уезжать с дачи, он тоже наотрез отказался. От фашистов не бегал, уголовников давил, а тут шантропа местная. Так и остался дожидаться свою Верочку из заграничной клиники и набираться здоровья на зиму, дремля на террасе знойными полуденными часами.
И Лизка его не бросила, как мать ни уговаривала. Кто же за старым присмотрит и за мороженым сбегает?