Отправили в небесную тюрьму
без права голоса, без права переписки.
Не объяснишь душе, а не уму,
зачем отрезан по живому самый близкий.
Но наша связь надёжней почты,
превыше неба, глубже почвы,
она поверх, она помимо,
нигде никем неотменима.
Весь мир, пусть он сто раз заклят,
хранит твой образ, голос, взгляд.
В весеннем ликованье птах,
в листвы зелёных рукавах —
Бог-фокусник мне достаёт
всё то, чего недостаёт.
Знакомый полупрофиль, абрис лба…
Размыт лишь фокус, выдержка слаба.
Твои черты, но очень далеко,
всё видится как будто под хмельком…
Я разыщу у дерева дупло,
где может быть, ночуют лешаки…
Вложу письмо, а в нём моё тепло,
и сердца стук, похожий на шаги.
Не нужен адрес, штемпель и печать.
И можешь ничего не отвечать.
Я всё и так почувствую, пойму.
Ведь те слова — душе, а не уму…