Там декабрь нежнейший покрыл кружевами леса,
Там тропинки от легких полозьев смеются, скользя,
И хрустальные птички, как серьги, на ветках звенят —
Им уже не ожить, но какой поминальный у них снегопад!

По ту сторону неба готовится празднества рай —
Колокольцы, снегурки, зайчатки, Пьеро, попугай.
Сел на краешек месяца трезвый ещё Дед-Мороз
И читает детишковы просьбы, растроган до слёз…

Голубая дорожка бежит от божественных врат,
А у врат разыгрались в снежки, кто не может вернуться НАЗАД,
На коньках по катушке, вдали, на отшибе снуют
Нерождённые детки, которым нет места в раю…

До Господа Бога Мово и апосля людского скопища
Да будет мне выдана полной мерой юдоль нейтральная,
Где я присяду, утрусь от пота, поглажу босые ноженьки,
Ни к чьей не прибегнув помощи, сочту свои немощи.

С надеждой взгляну туда, где качает облако
хрустальную люльку с моею безгрешной матушкой,
потом уставлюсь в землю, где крест вколоченный
над телом воздвигнут мамки моей измученной —

Затем, чтоб осмыслить, понять, почувствовать,
Принять всей сутью телесной и бестелесною,
Что всё вот так, не к худшему и не к лучшему,
И может быть пункт последний — юдоль нейтральная…

Делать маленькие дела:
в банку ссыпать крупу,
в спальне коврик окантовать,
дождаться лета, потом зимы,
ещё её перезимовать,
расставить плащик, подбить каблук,
В общем — жить!
Без пиршеств и скук,
Короче, готовиться к смерти, б… дь!