Почему-то застыло всегда торопливое время…
Почему-то закрыта всегда отворенная дверь…
И задвинут засов, и привратник, наверное, дремлет…
Я не верю, не верю, не верю, не верю!..
Поверь…
Ты поверь, ничего уже больше не будет.
Ты поверь, эта жизнь — словно замкнутый круг.
Твое время бессильно лежит, как цыпленок на блюде,
Как пустая ладонь подаянья просящих старух.
Почему-то застыла нелепой гримасой улыбка…
Почему так заныла душа, будто нечем платить?..
И по ком так тревожно запели прощальные скрипки?..
Хорошо, я поверил, поверил, поверил!..
Прости…
Ты прости, ничего уже больше не будет.
Ты прости, эта жизнь — словно замкнутый круг.
Твое время бессильно лежит, как цыпленок на блюде,
Как пустая ладонь подаянья просящих старух.
Но никто не подаст ни гроша на пустую надежду,
На осколок мгновенья, чтоб крикнуть хотя бы «прости!..»
А в бокале твоем до краев лишь одна неизбежность,
И никто не спешит говорить, будто вам по пути.
Почему-то вокруг никого, только мрачные тени…
Почему-то широкий проспект превратился в тупик…
И судья приготовил уже свой вердикт об измене…
Погодите, я верю,. я даже простил!..
Полюби…
Без любви ничего уже больше не будет.
Без любви эта жизнь — словно замкнутый круг.
Без любви ты бессилен, как-будто цыпленок на блюде,
Как пустая ладонь подаянья просящих старух.
Только как полюбить, если сердце уже онемело.
И простить, если душу уже оторвали от слёз.
И во что-то поверить, когда уже всех, кто не в белом
Истязатель уныло ведет на последний допрос.